6:0 в пользу жизни

Расин остановился, двери лифта закрылись.

— Ну что же вы, Дмитрий Сергеевич?. Мы же договорились, — с укором сказал подошедший Шер.

— Простите Александр Тимофеевич, как-то все очень быстро получилось, — извиняющимся тоном сказал Расин, — Ну не бежать же мне за ними, в самом деле?

— Ладно, это я сам сплоховал, — примирительно ответил Шер, — Надо было нам с вами у дверей стоять.

Лифт был старый, и индикации номеров этажей внутри не было. Кабина лифта медленно ползла вверх и только по изменению освещения, попадающего вовнутрь через щели вокруг двери, можно было понять находится сейчас лифт между этажами или же пересекает очередную лестничную площадку.

В молчании, Нина Говорова и Олег Львович стояли внутри, когда кабина лифта, миновав площадку третьего этажа, дернулась и встала. Свет погас, но тут же зажегся вновь. Однако кабина лифта была неподвижна.

Нина Михайловна стояла молча и не шевелилась.

Олег Львович был неподвижен несколько секунд, затем он резко повернулся к панели управления и начал нажимать на кнопку, которая светилась до момента остановки кабины лифта. Но сейчас эта кнопка никак не отзывалась на то, что с ней проделывал Олег Львович.

Тогда он стал беспорядочно нажимать другие кнопки, в том числе кнопку с надписью «вызов». Однако никакого ответа на его действия не последовало. Лифт стоял и безмолвствовал.

— Надо сообщить дежурному, сказать о том, что мы застряли в лифте, — спокойным голосом сказала Говорова, — Здесь должна работать связь с дежурным.

Олег Львович покосился на нее, но своих беспорядочных нажатий на кнопки не прекратил:

— Ни хрена здесь не работает, ни лифт, ни связь, ни завод, ни законы, ни ваши суды, — хриплым голосом сказал он.

Он очень изменился и теперь уже не походил на уверенного в себе человека. В кабине лифта стоял нервный, взъерошенный мужчина, от его былой вальяжности не осталось и следа.

— Позвольте мне, сказала Нина Михайловна и придвинулась к панели управления. Олег Львович слегка потеснился.

Говорова нажала красную кнопку с надписью «вызов» и, держа ее нажатой, стала говорить, нагнувшись к прорезям в металлической крышке панели управления:

— Аллё, дежурный, дежурный. Вы меня слышите? Мы застряли в лифте, мы застряли в лифте, пришлите мастера, мы стоим в лифте.

Панель управления молчала.

— У вас есть мобильный телефон? — Говоровой пришла в голову новая идея, — Позвоните дежурному по заводу. Вы знаете хоть какой-нибудь заводской номер телефона?

— Да, есть, сейчас позвоню, — обрадовался Олег Львович.

Он расстегнул портфель и долго там искал телефон. Потом, вспомнив о том, что телефон лежит в другом месте, достал его из бокового кармана пиджака и начал торопливо набирать номер.

Пальцы его рук дрожали, два раза он попал не на ту клавишу, после чего набор приходилось начинать сначала. Он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Мужчине явно было не по себе.

Когда номер был всё-таки набран, Олег Львович поднес трубку к уху, но в трубке было тихо.

— Может быть, номер не тот? — спросила Говорова, поняв, что никто не отвечает на вызов.

Олег Львович поднес телефон к лицу, посмотрел на дисплей аппарата. Затем правой рукой он стал гладить область сердца, а левой попытался положить телефон в карман пиджака, но промахнулся. Телефон выскользнул из его руки и с громким стуком упал на металлический пол кабины лифта.

Нина Михайловна охнула.

Олег Львович произнёс ослабшим голосом:

— Здесь нет связи, кабина лифта экранирована.

Говорова догадалась, что с Олегом Львовичем что-то происходит, но понимала в чём именно дело. События, которые происходили с ними в течение последних двух минут, не могли, по её разумению, довести цветущего мужчину до предынфарктного состояния.

— Да не волнуйтесь вы так, — попыталась успокоить его Нина Михайловна, — протокол мы с вами в любом случае составим, решение собрания можно будет признавать незаконными, судья рассмотрит все в десять дней.

Мужчина посмотрел на нее невидящим взором.

— Мне плохо, у меня останавливается сердце, мне никто не поможет, — сдавленным полушепотом сказал Олег Львович, — лифт не откроют, пока я не умру. Неужели вы не боитесь оставаться вот так, без помощи, внутри этой могилы?

Мужчина со всклоченными волосами, со сбившимся на бок галстуком приблизил к ней свое лицо и говорил, брызгая слюной. Его глаза, всего лишь час назад смотревшие на нее уверенно, были безумны.

— Олег Львович, у вас клаустрофобия^[26]? — спросила Говорова, догадываясь о причине происходящего.

Олег Львович смотрел на неё молча, проглатывая слюну.

— Не надо бояться этого лифта, нам обязательно помогут. — стараясь говорить спокойно, произнесла Нина Михайловна, — Вы успокойтесь, медики рядом, скоро откроют дверь, дышите глубже, спокойнее, мы продержимся эти полчаса.

— Почему полчаса? — тут же спросил Олег Львович.

— Ну, не может же это заточение длиться дольше, — несколько растерявшись сказала Говорова, — Мы сейчас позовем людей на помощь, дайте я постучу по двери.