621514

В моем случае проблема была в том, что я опоздал на самый распоследний самолет в жизни. Не сдал самый важный экзамен. Не особо перегну палку, если скажу, что я облажался сильнее, чем любой другой человек до меня. Я превзошел всех в искусстве опоздания. Проще говоря, я проспал апокалипсис.

Был такой фильм, или даже несколько. Герой просыпается, смотрит в окно, а там – зомби, трупы, разломанные вертолеты. Трагедия.

Моя ситуация была совершенно другого порядка. Когда я проснулся, вокруг был легкий бардачок. Такой бывает, если вам пришлось в спешке собираться к путешествию. Трагедии с такого бардака не начинаются, скорей уж дешевые комедии в стиле тридцатых годов двадцатого века.

Странное дело, теперь я последний человек на земле, а меня волнуют такие условности, как культурные периоды современного искусства. Кому сказать – не поверят, я ведь был медбратом, ходил на ночные сеансы и смотрел ужастики. Проблема, на самом деле, именно в том, что говорить об этом некому.

***

Двадцатое марта, судя по моим дорогим часам, честно украденным в магазине современной электроники. Странные люди, они покинули планету, забрав консервированные персики (все!), но оставили дорогие часы. Вопрос приоритетов, возможно. Кто разберет эти полеты в космос, вдруг там консервированные персики на вес золота.

Занятий у меня почти нет, в магазинах полно продуктов, зверье все еще сторонится сирен и светофоров, так что я гоняю по пустынным улицам на мотоцикле, заправляюсь где придется, ем фастфуд, запиваю колой и мечтаю о моменте, когда услужливый дефибриллятор вытащит меня из комы.

Тяжеловато быть серьезным и относиться к происходящему, как к драме. Не хватает персиков, я их очень любил, но в остальном жизнь продолжается.

***

Июнь, почти середина, дорогие часы я выбросил, так что ориентируюсь по вокзальным на батареях. Когда смотрел на табло последний раз, было десятое, с тех прошло пять или шесть дней.

Оставаться в городе было тошно, и тогда в голову пришла нелепая идея покататься по стране. Подумать только, раньше я был закоренелым сторонником широких дорог, тесных квартир и нездоровой пищи, а теперь, под конец света, потянуло на природу.

Зверье не заметило апокалипсиса, они проспали его в точности, как я сам. Это придает надежду. Начинаю понимать Маугли. Помните, он считал себя волчонком? Я что-то вроде него, только из меня выйдет прекрасная газель. Эти твари то и дело выбегают на трассу, одну из них я чуть не сбил. Наверное, почувствовали свободу и вседозволенность. Мне бы их настроение.

Кроме газелей встречаются зайцы. Если бы я взял с собой пушку и умел ей пользоваться, пристрелил бы парочку. Потом пришлось бы учиться разделывать их, так что идея безумная. Ограничиваюсь консервированными бобами и вяленым мясом. Запасы всего человечества в моем полном распоряжении, пользуйся – не хочу. Зайцы могут не беспокоиться.

***

Август, возможно. В городке, где я остановился на ночлег, часы на площади совершенно точно дали сбой. Можно было бы залезть в чей-нибудь домик, завести дизель, посмотреть на календарь в компьютере. Много чего можно было бы, но мне теперь лень. Какая в сущности разница, август сейчас или нет? Зима однозначно не скоро, а все остальное – побоку.

Именно поэтому и не удалось отметить знаменательное событие.

Джо.

Как говорят обычно? Они встретились в погожий денек. Наш погожим не был, но и грустным его назвать язык не поворачивался. Почти четыре месяца я не разговаривал ни с кем, кроме себя и воображаемых знакомых. Джо подошла ко мне первой, вежливо постучала по шлему, который висел на заборе рядом с местом моего случайного ночлега.

– Привет, – сказала она.

Посреди апокалипсиса девушка стучит по шлему и говорит «Привет». Вряд ли это был грустный денек.

***

Жить вдвоем с Джо оказалось сложней, чем мы думали. Когда я говорю «мы», я имею в виду себя и Джо. Она тоже удивилась, что коротать конец света в паре тяжелее.

Проблема заключается в том, что нам нужно о чем-то говорить. Ведь именно это делают люди, верно? Разговаривают друг с другом. Ищут общие темы.

Тема у нас была одна. Понятно, какая? Думаю, что понятно. Говорить об этом мы не могли, так что выматывали друг друга рассказами о прошлом. Она говорила про свою тихую жизнь на ферме, я – пересказывал учебу. Разные смешные случаи из кабинета патологоанатома. Шуточки про смерть – в самый раз для конца света.

Сейчас, наверное, сентябрь. Или уже октябрь, Джо тоже не считала дни. Штука ведь в чем: если кто-нибудь вернется к нам, они все равно расскажут, какое теперь число, а если никто не вернется, нам уже не нужны календари.

Кого мы вам напоминаем? Адама и Еву? Джо сказала об этом в первый день.

– Привет, – сказала она. И протянула яблоко.

***

Мы прощались молча, только обнялись по-дружески просто. Я вспоминал своих родителей и бар в центре города, где любил сидеть с коллегами. О чем она вспоминала – не знаю. Кроме этих воспоминаний, у нас ничего не осталось.