621516

«В твоих глазах можно утонуть. Я могу смотреть на них вечно. Жаль, что ты почти не отрываешь взгляда от своего смартфона. В мире куча вещей, на которые стоит обратить внимание. Знаешь, на ВДНХ проходит выставка. Показывают живых бабочек из разных стран. Можно посадить одну из них себе на руку и любоваться вблизи. Надеюсь, ты как-нибудь сходишь туда. Или посмотреть на фонтаны в центре, пока еще их не закрыли. Сейчас, осенью, там почти пусто. Нет туристов, нет толкотни. Было бы чудесно увидеть их вместе с тобой».

Тим несколько раз перечитал сообщение, а потом услышал: «Конечная». Проспал. Верней, прозевал. Зачитался.

Он быстро пересел в вагон напротив и уселся с краю. Достал смартфон и принялся читать снова. Вместе с восхищением от того, что кому-то пришло в голову настрочить ему такое огромное письмо, приходил ужас: вдруг обман? Ладно еще, если это реклама выставки бабочек на ВДНХ – полбеды. Куда хуже, если пишет ему какой-нибудь маньяк. Или маньячка.

Дома, сидя на кровати, он еще несколько раз прочел письмо и нажал «Удалить». Нет, всякое бывает в жизни, но когда появляется намек на сказочность, лучше делать ноги. Иначе, подобно Алисе, можно нарваться на белого кролика. Ну, а потом превратиться в участника печальной статистики убийств, изнасилований, грабежей и прочей фигни.

Выходные прошли за компьютером, и Тимур ловил себя на том, что проверяет почту не вечером, как сам с собой договорился, а каждые полчаса. Или чаще.

***

«За выходные успел соскучиться. Жаль, что ты так и не пошел на выставку, там было здорово. Ждал тебя в субботу, а в воскресенье сходил к фонтанам. Нафоткал – надеюсь, тебе понравится».

Тимур стоял в вагоне, битком набитом студентами, школьниками, работягами и туристами всех мастей. Он читал сообщение и чувствовал, как щеки начинают загораться. Откуда-то из живота к ним текли искорки, и там, в районе скул, вспыхивали крохотными звездочками, создавая ощущение тотальной нереальности происходящего. Тимур оказался в фантастическом фильме, в главной роли, и теперь какой-то непонятный сталкер охотился за ним, используя запрещенное оружие – неприкрытую ничем симпатию.

Фотографий было целое море. Тимур заметил, что они были сделаны на камеру телефона, но не так, как иногда делают фотографии достопримечательностей: я и конь, я и Пушкин, я и какой-то булыжник – нет, совсем не так. Фотографии были такими, что Тимур легко мог представить, как стоит рядом с бабочками, посреди фонтанов или на украшенной клумбами аллее. Фотографии были просто чудесными. Живыми, настоящими, выполненными без какой-либо фальши или показухи. Тот, кто их отправил, действительно стоял и ждал, а потом, изучив всё пространство, сделал несколько кадров и отправил самые удачные. На одном Тимур заметил руку. Конечно, фотограф хотел запечатлеть вовсе не её, но вместе с сине-оранжевой бабочкой ухватил и кусочек себя.

Тим глядел на бледноватую кожу и длинные пальцы. Он вспомнил, что уже видел где-то эту руку, потом сознание подкинуло странный случай, произошедший с «пидорковатым мудаком», и до Тимура дошло: за ним следил, ему писал пространные письма, его ждал… парень.

Искорки из живота превратились в бомбы. Тимура затрясло, он схватился за поручень и поспешно спрятал смартфон в карман. Вместо радости от того, что в этом огромном мире кто-то заметил его и проявил внимание, теперь Тим чувствовал, что из всех возможных жертв маньяк выбрал именно его. Собственная уникальность заиграла новыми красками. Не так он представлял себе первую влюбленность. Там должны были быть розы, желательно алые, и в фантазиях именно Тимур дарил их, радостно приплясывая перед этим на усеянной одуванчиками полянке. Розы, а не бабочки и гей-извращенец.

От ужаса Тиму захотелось немедленно провалиться сквозь землю или куда-нибудь сбежать. Двери открылись, и он хотел уже поступить опрометчиво, как на плечо легла уже знакомая рука. Тимур узнал давление. Тем более, совсем недавно он уже вспоминал это давление в том контексте, что изнасилование было не так далеко, как он хотел пошутить в своей истории одногруппникам.

– Ты куда побежал? Тебе же на следующей, – сказал сигаретный голос. Тимур от ужаса боялся пошевелиться. – Я провожу тебя до дома.