621516

Оказалось, что Рыжик занес ей ключи с запиской. Серёжка, когда услышал про записку, весь напрягся, но выяснилось, что ничего странного в этой записке не было. Ну, за исключением, конечно, того, что Рыжик предлагал Ваське спасать прекрасного принца из башни. Это было очень в духе Стёпки – превратить трагедию собственного исчезновения в весёлую шутку для тех, кому не надо знать. И Серёжка сразу понял, что Василисе знать ничего не следовало.

Выпускной прошел уныло и серо, совсем не так весело, как скромный сабантуй после девятого класса. Васька красиво нарядилась, но разговор с ней не клеился, а остальные выпускники для Серёжки были чужими людьми.

– И что ты дальше будешь делать? – спросила Василиса на следующий день, когда они пошли вдвоем за продуктами.

Раньше за продуктами Серёжка ходил один. Васька предлагала ходить вместе, но Серёжка любил проводить немного времени наедине, и дорога до супермаркета была как раз той необходимой минуткой одиночества. Теперь же оставаться наедине с собой было отчаянно страшно, и он вцепился в первую же возможность провести с кем-то время.

– Я в армию пойду, осенний призыв, все дела, – ответил Серёжка. Будущее вырулило на неконтролируемую полосу. Спланированное предложение не состоялось, Васька шла рядом как «подружка», и хотя абсолютно ничего не мешало Серёжке тем же вечером пригласить её в недорогой ресторан и произнести торжественную фразу, он понимал, что не сделает этого.

– Слушай, а ты за Рыжика не волнуешься?

Серёжке такой поворот разговора очень не понравился. Появилось ощущение, что строители забыли поставить знак снижения скорости перед серпантином. Еще чуть-чуть, и Серёжкин организм рухнет в пропасть от избытка ненужных мыслей. Сначала один сбежал, теперь вторая собирается выяснять, а все ли с ним в порядке. И как ей объяснишь, что он ушел из-за того, что Серёжка собирался сделать ей предложение, но, на самом деле, Рыжик любил Серёжку, а Серёжка оказался таким идиотом, что не разглядел ни намеков, ни странного поведения лучшего друга в присутствии Васьки. Довел дело до того, что Рыжик окончательно испарился. Серёжка вдруг со всей отчетливостью, присущей моментам, когда поделать уже ничего нельзя, понял, что Рыжик постепенно выскребал себя из жизни Батьковича. Нашел где-то компанию, укрепил тыл, и когда стало ясно, что «всё, ничего не светит», оперативно свернул удочки. Даже учебная часть знала о странной придури выпускника, один только лучший друг был не в курсе.

– Серёж, ты чего молчишь-то? – окликнула Васька. – За Рыжика, спрашиваю, не волнуешь?

– За Рыжика? – Серёжка почесал затылок. – За Рыжика-то не особо. Больше за себя.

И понял, что ляпнул лишнего. Как всегда, если разговаривал с кем-то, кроме Стёпки. Со Стёпкой было проще – тому, что ни скажи, он всё равно до конца понимает. И потом, ну, какие секреты могут быть от Стёпки?

– За себя? – удивилась Василиса.

– Да вот, говорю же, в армию иду с осени, – пробормотал Серёжка. – Ну, там, дедовщина, все дела.

– Ладно тебе, – Васька беззаботно отмахнулась, – какая там теперь дедовщина-то? Один год служить. Ты в детдоме выжил? Выжил. Вот и всё.

Васькино благоразумие на Серёжку никак не подействовало, потому что по поводу армии он и так не переживал. Но для конспирации Батькович сделал вид, что успокоился.

«Вот так. Еще даже предложение не сделал, а уже симулируешь», – мелькнула гаденькая мысль. Серёжке даже показалось, что слова эти сказал Рыжик, и он отчетливо понял, что скучает по голосу лучшего друга.

***

Пророчество Рыжика о том, что вскорости Серёжке будет, о чём пожалеть, сбылось в полной мере. Только воспринял его Батькович вовсе не так, как планировал, вероятно, Стёпка.

– Чтоб тебе там икалось! – выговаривал стенке пьяный Серёжка, успокаивая себя пятничной стопкой. – Чтоб ты там поперхнулся со своими пидорасами!

Стенки в общаге были тонкими, поэтому Серёжка благоразумно кричал шёпотом. Сердился, злился, бил кулаком по кровати, потом ложился спать и представлял себе, что Рыжик лежит на соседней. Однажды, особенно сильно напившись перед выходными, он стащил с кровати Стёпки подушку и заснул, обнимая её. Прислушиваясь к знакомому запаху. С тех пор подушка лежала на его кровати. Серёжка решил, что, если кто-то увидит её, можно будет сказать, мол, пока соседа нет – не нужна, а ему так спится лучше.

Жизнь пошла под откос, хотя Серёжка так и не успел ещё ничего с ней поделать. Всё зависло: повестка, заявление в общежитие, даже договоренность в ювелирном магазине о кольцах. Серёжка в любой момент мог пойти и сделать всё, что хотел. Рыжик не стал ничего портить, не украл денег, не оклеветал Батьковича. Просто ушёл. Так сказать, заранее устранил себя от будущих молодоженов. Серёжка всё злился и думал, мол, это предательство, а потом посмотрел на ситуацию со стороны Рыжика. Выходило, что Серёжка-то как раз предательство и спланировал, а Рыжик просто не дал себя бросить – ушёл, хлопнув дверью. И вся эта бредотня про влюбленность, которую Рыжик наговорил перед уходом, получалась просто красивым жестом.