666. Рождение зверя

Мысленно попросив у нее прощения, Потемкин проследовал в ванную, швырнул догорающий бычок в унитаз и начал снимать с руки пропитавшееся кровью полотенце. Тут он с изумлением обнаружил, что рана на руке почти зарубцевалась. Кирилл было подумал, что полушутливое предположение о превращении в вампира начало воплощаться в реальность, однако вспомнил, что у каждого нормального сумасшедшего маньяка обязательно должны быть галлюцинации. «Надо как-то учиться с этим жить», – резюмировал Потемкин и включил холодный душ. Смыв с себя пот и кровь, он предался житейским заботам. Собирать вещи в дорогу не было никакого настроения – хотелось поскорее покинуть это место, этот город, эту страну. В конце концов, предметы даже первой необходимости всегда и везде можно купить – на то он и сервис XXI века. Кирилл вдруг почувствовал себя человеком, совершенно свободным от вещизма. Он быстро надел белье, джинсы, футболку, трикотажную куртку с капюшоном, кеды, нацепил солнцезащитные очки. Рассовав по карманам документы, бумажник и сигареты с зажигалкой, Потемкин заглянул на кухню и присел. На дне бокала еще оставался коньяк.

– Ну, как говорится, на посошок. – Он чокнулся со своим искривленным отражением в клоше.

Кирилл опрокинул в себя остатки янтарной жидкости, бросил прощальный взгляд на отчий дом и закрыл за собой дверь. Квартиру он, по обыкновению, поставил на сигнализацию. Спускаясь на лифте, он ощутил, как весь его организм сосредоточивается, словно хищник перед прыжком. У него была задача, которую требовалось решить любой ценой, – добраться до таинственного отеля «Эдем». Это был единственный шанс расшифровать послания, которые становились все более и более угрожающими. Выскочив из подъезда, Кирилл задрал голову. Странная туча уже закрыла весь небосклон. Но в воздухе не было обычной древесной гари – пахло, как и в сегодняшнем сне, серой. Потемкин подошел к Гаврилову со стороны водительского окна.

– У вас тут в районе канализацию, что ли, прорвало, Кирилл Ханович? – поприветствовал его Мыкалгабырты.

– Черт его знает, – пожал плечами Потемкин, накидывая капюшон.

– А где же вещи?

– Я сейчас на другой машине поеду, с друзьями. Мои вещи уже там, – привычно соврал Кирилл, протягивая Гаврилову ключи от квартиры. – Вот это Еве передайте, пусть у нее будут на всякий случай – мало ли, вдруг потеряю? Вы, кстати, ее пока возите, как меня возили. И еще одна вещь…

Кирилл достал свой бумажник. Там еще оставалась кое-какая наличность – около тысячи долларов и тысяч пятьдесят рублей разными купюрами. Он выгреб все эти бумажки и протянул водителю:

– Это вам на бензин.

Гаврилов с некоторым недоверием взял деньги.

– Многовато, Кирилл Ханович, на бензин-то будет.

– Значит, это вам премия. За спасение утопающих ведь должна быть премия, правильно?

– Ну… Как-то неловко даже…

– Берите, берите. Не скучайте тут без меня. Ева вам скажет, где и когда встречать.

– И вам семь футов под килем. – Гаврилов радостно засунул деньги в карман. – Вы хороший человек. Все будет хорошо.

Распрощавшись с Мыкалгабыртой, Потемкин направился к «тойоте». Тонированное стекло плавно отъехало, и в окне показалось угрюмое лицо Егора.

– Маршрут нам известен, – сказал рыжий. – Только у тебя две проблемы, и обе серьезные: как бы доехать и как бы улететь. МКАД стоит, а вот это, – он высунул голову и посмотрел на небо, – мне вообще не нравится. По-моему, мишн импосибл[29].

– Знаешь, Егор, насчет импосибл есть такой бородатый анекдот про советского человека, заблудившегося в Роттердаме, – сказал Кирилл, залезая на заднее сиденье. – Слышал?

Видимо, советские времена Егор уже не застал.

– Неа, – честно признался он и хлопнул по плечу водителя: – Поехали во Внуково.

– Так вот, – начал Потемкин, подпрыгивая на раздолбанном асфальте. – Группу советских товарищей послали на симпозиум в Голландию, в Роттердам. И всем наказали строго-настрого: во избежание провокаций, если с кем-нибудь что-то случится, надо срочно требовать советского консула. Один долбаеб таки заблудился и забрел в квартал красных фонарей. Ну, это где проститутки работают. Ходит, бродит – найти обратную дорогу не может. Заходит в публичный дом, там ему местная мамочка улыбается и говорит: «Вот ду ю вонт, дарлинг?» «Ай вонт совиет консил», – говорит наш человек. «Вот дую вонт?» – переспрашивает мамочка. «Ай вонт совиет консил», – повторяет наш. Она почесала репу и отвечает: «Поссибл, поссибл. Бат ве-е-ери икспенсив!»[30]

Двое из сидящих в машине – рыжий и еще один, видимо понимавшие английский, – громко заржали. Водитель с соседом Потемкина справа сохраняли олимпийское спокойствие. Когда они выехали на кольцевую автодорогу, Кирилл понял, что несколько поторопился со своими шуточками. Проехав в сторону Киевского шоссе с полкилометра в еле движущемся потоке, они встали наглухо – трассу будто парализовало. Стало ясно, на что намекал рыжий, когда сказал «как бы тебе доехать». Какая-то внешняя сила пыталась помешать ему. Но он непременно должен был ее преодолеть.

– Ну и че делать? – спросил Потемкин.