6748

Эркин хан остался один, и теперь ему нельзя было ошибиться, но время у него было предостаточно. Орда, оставив своего хана, громко обсуждала свои дела и намерения, не обращая ни на что внимания. Расшива стояла в молчании, там готовили к похоронам своих товарищей вставших на пути убийц. Он внимательно изучил две двери, ведущие в два помещения ладьи, одно на носу другое на корме. Двери обе казались одинаково безжизненными, но у той двери, что была справа от него, в темном проеме, небольшого оконца сквозь его щели, играл солнечный зайчик. В другой двери его не было, там чернела пустота. Эркин-хан сделал простой, и правильный вывод за первой дверью мог прятаться воин, ибо ничто кроме начищенного доспеха не могло отбрасывать солнечные зайчики. Он демонстративно повернулся спиной к этой двери и протянул руку к другой, вроде намереваясь её открыть. В это время правая дверь открылась и невысокий, худенький воин или паж, или оруженосец с глубоким выпадом в его сторону, выскочил на палубу. Скорость и азарт нападающего были так велики, что Эркин-хану не нужно было и особо что-то делать. Он лишь обернулся в пол оборота в сторону нападавшего и выставил вперед руку со стилетом. Нападавший сам налетел на смертоносный клинок, сделанный в Толедо, для которого кольчужка не была преградой. Сверкая кончиком лезвия он вышел со спины нападавшего пронзив того насквозь. Эркин хан одобрительно хмыкнул. Тело нападавшего, разом обмякшее, висело на клинке, чтобы освободить клинок и идти дальше, он приподнял тело и оттолкнул его от себя. От толчка, голова убитого пажа, дернулась, мисюрка слетела. Ударившись об палубный настил, она со звоном два раза подпрыгнув, подкатилась к концу палубы и полетела вниз в втемную воду. Лишь иконка Спаса еще несколько мгновений была видна сквозь толщу воды, но потом и она пропала. Эркин перевёл свой взгляд с упавшей мисюрки и увидел громадные глаза цвета воды из горного ручья, Элеоноры Кристины Констанцы Екатерины де Трасьерра-Тьеррас-де-Гранадилья, синьоры Ордино (виконтессы Андорры), дамы д. Альбре, Маркизы Монт де Морсан Виконтессы де Фезенсак, Хранительницы Камино (путь паломников в Сант– Яго де Компостелло), Устроительницы (кастелянши) замков Брей и Монтеро. Он упал на колени и стал мотать головой из стороны, в сторону изредка ударяя кулаком себя в грудь. Вскоре к мотанию головой прибавилось и странное мычание издаваемое убийцей. Всё произошло так быстро, что Илья только и успел, что выйти на палубу. В убийце он узнал поверженного им рыцаря на турнире в Компьени, хотя он и был одет в синий халат улана. Щемящая боль одиночества пронзило сердце Ильи. Он оперся на мачту и стал ждать. На берегу за драмой смотрел Бильге хан, он лишь цокал языком и качал головой. У него не хватало слов описать увиденное. В конце концов, он догадался, что нужно сделать, двумя точными ударами своих ног по бокам хранителей ясы он разбудил их, а молниями, летевшими из его глаз, он заставил тех быстро снять все веревки. Получив свободу, Бильге снял халат и два раза махнул им, и через мгновение десяток его улан стояли перед ним в ожидании приказа.

Бильге поставил двух улан на ладью с тем, что бы те следили, как бы чего посол с собой не сотворил. Еще два улана бережно отнесли Илью на брег, два других подложили под голову Эли седло и встали караулом у её тела. Предпоследняя двойка отправилась к батырам сообщить о гибели шамана и молодого воина. Увидя на берегу Илью Абу Али бегом спустился с расшивы, внимательно все осмотрев, он медленным шагом вернулся к своим людям и над расшивой взвился белый – траурный стяг. Зеленое знамя было бережно спущено и уложено в сундук на сорок дней траура. Воины не плакальщицы и им не пристало плакать, поэтому все оставшиеся в живых обитатели расшивы побрились наголо и посыпали головы пеплом в знак горя. Вечером Абу Али не стал созывать всех на вечерний намаз, так как молитва это счастье общения с аллахом, а в день траура счастья нет. Есть горе.

Алексей с Василем молча пришли на ладью и, переодевшись в чистое, стояли рядом с Кристей, читая молитвы.

Вдруг Василий спросил,-

–Лёшь, не грех ли, она ведь римской веры, может она не хочет отпевания по константинопольскому обряду?

–,Успокойся ты, таинство причастия у нас общее и смерть тоже. Мы правильно все делаем.

Близился вечер и Бильге приказал перенести Орду на берег и развести погребальный костер, оберегающий живых от мести духов мертвых. Хранители ясы одобрили его действия.

Костер разгорался почти бездымно, Бильге глядя на сильное пламя, хотел было уже отойти к себе в Юрту, чтобы просто побыть одному и прийти в себя от уведённого за весь этот день, как к нему подошёл Абу Али и сказал,

–Достопочтимый хан, надо послать людей за камышом, всех моих дров на всю ночь не хватит.

–Так и тете.. ты и пошили у ети, тебя еще два десятка людей есть, – ответил, заикаясь Бильге.

– Мои люди заняты достопочтимый, они роют могилы своим товарищам, Мусульманин должен быть похоронен до заката, времени у нас мало……

–И дров тоже, – вдруг произнес незнакомый голос.