6b605911e5f84b74a523a9100b3cfeb5

Буратинка приподнялась было в порыве обнять подругу, но та вдруг

отпрянула.

– Ты что, Оля! – И после неловкой для Оли паузы добавила: – Ну что

ты, в самом деле, деревня какая-то, учишь тебя, учишь, а ты опять за

своё: коричневое на чёрном, чёрное на коричневом!

Настя морщила подбородок и оглядывала одежду и рюкзак. Оля

ёжилась под этим взглядом, мяла коричневый свитер, прикрывала не

очень плоский животик. Настя же была стройной, но некрасивой, впрочем, о последнем ей явно не доложили. Нескладные черты лица, много косметики и самодовольства. Она снова облизала мороженое, которое таяло на глазах и грозило испачкать идеальный плащ, идеальное платье и идеальную Настю.

– Ох, совсем замучалась и невкусно как-то, хочешь?

Оля не повела и бровью, улыбнулась и покачала головой, а вот звери, по роду деятельности жадные до чужих драм, широко раскрыли глаза и

навострили уши. Настя вздохнула, приподнялась и оглянулась в

поисках мусорного бака. Тут-то она их и увидела, оценила, классифицировала и тут же предпочла вынести за грани своей

реальности. С эффектным разворотом водрузилась на столик перед

Олей, протянула ей руку с кольцом.

– Ну смотри, смотри! Ты не представляешь! Всё случилось в один

день! Во-первых, мой день рождения, это раз, ты привезла, кстати, мой

подарок?

– Да. – Оля нагнулась было к рюкзаку, но Настя остановила её жестом, привлекая к себе внимание.

– Да оставь ты, потом, что там такого уже может быть, подумаешь! Ты

лучше слушай! Во-вторых, я получила права! С первого раза, представляешь, а это тебе не просто так! Я же девушка, а получила с

первого теста! А потом он всё что-то говорил и готовил, ну я думаю –

праздновать будем, и день рождения, и права, а подарок он мне

подарил – вот такой вот огромный букет роз и вот такой вот… – Звери

перестали разговаривать между собой и пригнулись во внимании, Оля

слушала благодушно, то и дело вставляя междометия и всё шире

раскрывая глаза. – А потом, значит, он повёл меня в ресторан

«Лондон», ну тот, который на берегу, ты ж там и не была никогда… –

Шерсть на холках встала почти дыбом, Оля смеётся, она не выглядит

обиженной… – И потом, когда десерт нести должны, значит, гаснет

свет, и выносят вот такой вот букет, и все аплодируют, а он становится

передо мной на колени и из такого вот сердечка достаёт вот это

кольцо… – На мордах зверей выражение жалости, а Оля в вежливом

восхищении продолжает улыбаться и поддакивать.

– Ну ты ж приедешь ко мне на свадьбу, деревня!

– Конечно, приеду, Настя, сколько тут ехать?

– Надеюсь, ты не коричневое платье купишь?

– Нет, куплю чёрное.

– Ну что с тобой делать, деревня, коричневое да чёрное!

– Да и ты же с той же деревни.

– Тсс, – Настя в шутку прикладывает палец к губам и озирается, – не

кричи, а то услышит кто.

Настя ловит недоумение Оли и громко смеётся, копается в сумочке, подхрюкивая собственной шутке.

– У тебя есть сигарета?

– Нет, последнюю скурила, – говорит Оля, туша окурок.

– А это что? – Настя показывает на пачку в кармане рюкзака.

Оля краснеет, запинается, не знает, что придумать.

– Да это просто пачка осталась.

– Да прям, что, зажала лучшей подружке сигарету?

Настя наклоняется и выхватывает пачку из рюкзака. Оля пытается

перехватить руки, но те умело избегают контакта, и Настя открывает

пачку.

– Фу, Оля! Ну ты совсем, да?

С выражением брезгливости Настя сминает злосчастную пачку вместе

с искалеченной сигаретой и посылает её в мусорное ведро.

– О, попала! Смотри! Я тебе говорю, у меня в последнее время всё, просто всё получается! Смотри!

Настя поворачивается к воспитанникам актёрских несбывшихся

ожиданий.

– У кого-нибудь найдётся для девушки сигарета?

Молчание, затяжка, ещё одна, пять звериных ртов выпускают едкий

дым из молодых лёгких. Качают головами.

– Да ладно вам, ни у кого из вас нет сигареты?

Звери переглядываются, обмениваются преувеличенно недоумёнными

взглядами и обращают к Насте пять пар широко распахнутых глаз, невинных, чистых, без капли сожаления, с поддельным сочувствием.

– Так, я пошла отсюда!

Настя вскакивает, моментально запутывается в длинном плаще, покачивается на каблуках.

– Ты со мной?

Оля мешкает, чтобы вот так вскочить и собраться, ей надо поднять

большой рюкзак, надеть чёрное мешковатое пальто или хотя бы

перекинуть через руки, чтобы не мешало ходьбе. Нет, у Оли нет

возможности эффектно покинуть сцену, да и не очень-то ей этого и

хочется.

– Ну что же ты. – Настя тянется к рюкзаку, тянет его, но тот прочно

засел между столиком и скамейкой и под таким углом его не вытянуть

никак.

Звери молча смотрят, дымят лакистрайком. У Насти мокрые глаза, давно уже не было с нею такого позора. Она бросает рюкзак и

устремляется к аллее.

Оля стоит, смотрит на зверей, смотрит на подругу.

– Настя!

Настя, лишь отмахивается, покачивается на застрявшем в брусчатке

каблуке.

Оля смотрит вглубь корпуса, за тёмным стеклом дверей виднеется

сигаретный автомат. Один из молодых актёров перехватывает этот

взгляд, передаёт его по всей звериной цепочке. Одна голова опустилась

в разочаровании, но несколько рук уже протягивают сигареты. Оля

берёт ближайшую, выходит из тени идола, кричит: