7 причин сожалеть

Никита продолжает стоять и открыто смотреть на неё, не шевелясь.

Три..

Опомнилась, отдернув руку и сжав кулак.

Четыре.

Сын повторил:

— Прошу тебя, не уходи. Ладно?

Пять...

Отрываюсь, решив выдать себя, крикнув.

— Ты опять витаешь в предубеждениях, глупая.

Вздрагивает.

— Никита, тебя ждёт Леонид Андреевич. — Сын замечает меня. — Света никуда не уйдет, не переживай.

Нехотя делает шаг, второй.

— Давай — давай, спортсмен, сейчас мы зайдём.

Проходит мимо, сверля меня недовольством.

Это я тут виноват!? Я? Он опять перешёл на другую сторону? Да ещё и так... дал к себе прикоснуться!? И пусть порывом, и пусть на миг... Обалдели оба!

— Ты решила охомутать его?

Шутку не понимает, вспоминая, что куда-то там шла.

— Свет, когда ты уже начнёшь соображать?

— Никогда!

— Я заметил. — Обернулась, продолжая сжимать кулаки... Злится? На себя бы злилась. — Что-о-о не так?

— С дамой лёгкого поведения меня ещё не сравнивали!

Не сдержался, рассмеявшись.

— О, Котова, какая ты дура!

Балеткой топнула.

— Нет, начитанная, конечно, но глупости в тебе три мешка.

— А в тебе четыре...

— И ругаешься ты по-детски. Ой, ладно. — Шагнул вперёд, думая, попятится или нет. — Давай уже буквально: ты ли стояла, "мне на плечи руки опустив?"

Фыркнула.

— Какая разница!?

— Большая. Вроде бы я тебя обнимал, верно? — Потянул. — И-и-и? Светочка включит голову или продолжит играть роль Элизабет Беннет*?

— Сам ты...

— Не разочаровывай меня. Ты всё не так поняла, как обычно. Я тебя просто поцеловал, просто произнес строчку, а ты опять надумала себе невесть что... и опять рванула, как тогда с Ниной по ухабам. Ты вообще собираешься быть со мной, или тебе априори страдать интереснее? Не пожалеешь потом?

Нравится... Этот огонёк сейчас нравятся, эта прыть отзывается во мне улыбкой.

Неловко и смущённо.

— И ты будто ничего не имел ввиду?

— Только одно...

— Что же?

Улыбнулся, прикусив на миг губу. Мне же иногда ревностно... Интересно.

— "Скольких ты ласкала? Сколько губ ты помнишь, сколько рук?"*

Зарделась.

— Чокнутый!

— К сыну иди, пай-девочка... И ответ придумай какой-нибудь вразумительный, позже спрошу.

Закрыла щёки ладошками и прошмыгнула мимо. Глупышка...

Мне это начало нравиться. И Никите похоже тоже.

-----

* Элизабет Беннет — главная героиня романа Дж. Остин "Гордость и предубеждение", что , грубо говоря, поверила "первому впечатлению" о главном герое произведения.

** С.Есенин, всё тот же "Ты меня не любишь, не жалеешь", 1925.

____

Свет

Сижу напротив, смотрю, как он пьёт шоколад из автомата в этом буфете. Никита рядом ест йогурт "с огромным содержанием белка", а я изредка притрагиваюсь к чашке зелёного чая.

Хотя, ладно, не чашке, одноразовому стаканчику постепенно остывающего кипятка с обычным чайным пакетиком внутри.

И всё это молча. Словно все вдруг онемели.

— Ты вообще понимаешь...

— Учись меня понимать...

Оба замираем от смеха Никиты. Заговорили одновременно? Отлично. Артём призывает взглядом продолжить, мол, давай, блесни.

А блесну!

— Ты вообще понимаешь, Артём, что не всем дано понять твою голову!? И вообще...

— Пап, она сказала, что ты странный.

Кивает сыну.

— Так учись меня понимать, а не думать сначала за себя и за того парня. Если не получается, переспрашивай, Котова, и не беги сломя голову...

— Свет, он сказал, что хоть он и странный, но ты постарайся...

Киваю. Ага, постараюсь...

Залпом осушаю чай. Артём спокойно делает ещё один глоток.

— Тебя Нина с Котовым заждались.

— Опять? — Вырывается. — А... Ладно.

Переспрашивает.

— Опять!? Ладно?

— Он будет принимать у неё диплом.

— И что?

— Помогает ей...

Никита опять хохочет, не то от Нины, не то от нас. Артём усмиряет сына взглядом и бросает мне:

— У тебя дома, я верно понял?

Кивнула. Прищурился.

— Мне это не нравится.

— Ну, Нине говори, она скорее всего преподавателя выбирала...

Никита вдруг обрывает.

— Не, Свет, папа не про это.

— А про что?

Мальчишка вдруг смотрит на потолок и вздыхает, словно я и правда настолько... Что они хотят!? У меня до сих пор в ногах вата, в груди свинец, а в голове опилки. И я не знаю, когда это уже отпустит.

— Погоди... Я же спросить хотела... Ты вчера заезжал к Нине с вещами?

Кивнул.

— А кто... Вещи кто занёс? Ты сам?

И его уголки вдруг поползли тихонечко вверх, обещая не самый "прикольный" ответ.

— Да, мы познакомились.

Сминаю стаканчик в руке...

— Прекрасно!

— Что в этом такого?

Никита открывает вторую баночку. Где-то рядом вздыхает буфетчица явно по своей женской доле, но сейчас с ней бы я согласилась.

Это поэтому Котов ТАК улыбался? Или все-таки Нина? По-че-му с Артёмом одни проблемы?

Хотя какая разница, что там подумает почти бывший муж, да и "взрослый мужчина" же приезжал к Нине, да?

Нет.

— Отвезите меня домой, пожалуйста.

Оба кивнули, опять замолчав.

Буфетчица побежала закрывать окно с микропроветривания, негодуя на дождь и вдруг поднявшийся шквалистый ветер, что ломает ветки о стёкла.

Стихия бушует, словно выплескивая из меня всё, что накопилось.

И нет, понять его — это какой-то вечный ребус, не иначе. Оно мне надо? Видимо, надо.