7 причин сожалеть

Касаюсь губ, уловив собственный жест только по факту... Смотрю, как он опять улыбнулся, всё поняв. Кивнул, немного вставая и забирая из моей руки смятый стакан.

Забирает пустые формочки у сына.

— Никит, а ты по Нине не соскучился?

— Не, пап, она меня вконтаче достала!

— Жаль, очень жаль.

И что это опять значит? Напроситься хотел или...

— Переночевал бы с Ниной у них, а то у Светланы вдруг появились неотложные дела.

Оба одновременно.

— Какие?

Артём оборачивается от урны, уже чему-то смеясь.

— Да так, мой мальчик... Ну, нет, так нет. По домам?

Кивнули.

Только почему я покраснела? И губы вдруг зажгло.

— Проводи больше времени с сыном!

Кивает, вдруг обескураживающие спросив:

— Так, Никит, объясни, только ей можно потрепать тебя по голове, или отцу ты тоже доверяешь?

Мальчик перевел удивленный взгляд на меня и вдруг рванул вперёд...

Артём вздохнул, потирая лоб.

— Он к машине, не бойся, не потеряется.

Взял мою руку, шаг от шагу сжимая ладонь. И я начинаю поражаться этому человеку.

— Артём, я не пойму...

— Спрашивай.

— Вот сейчас, смотри: ты же не получил нужный тебе ответ от Никиты и заставил его сбежать, да!?

Пропел.

— Тебе опять показа-а-алось.

— Да конечно! Ты же постоянно так делаешь... Это всё какой-то план, да!? Ты настолько хитро выдуманный? Что с Ниной, что со мной, что даже с ним...

Остановился.

— Перестань считать меня Коперфильдом. Я просто рыба-ёж, не больше.

— Перестань так непонятно изъясняться, и люди к тебе потянутся!

Улыбнулся, вдруг рванув руку на себя и поймав моё замешательство. Легко коснулся щеки, сразу отстранившись.

— Глупышка, мне и так с тобой неплохо... Так, говоришь, муж заезжает?

— Опять...

Тихонько ступили на лестницы.

— Я просто спрашиваю, Света. — Довольно пропел. — Интересный он у тебя, уведут же...

— Ты опять... Это... Погоди... Ревность?

Кивнул.

— 10 из 10.

— Перестань, уже не смешно...

Обернулся, ненадолго посмотрев. Кивнул...

Весь путь в машине даже не взглянул, только обменивался парой фраз с сонным Никитой, прося его дотерпеть до дома...

"До дома"... Почему мне так неуютно выходить на своей улице? Словно не хочется покидать этих двоих. Словно что-то за вечер не сказано, словно что-то так и не решено.

— В субботу заберу, Свет.

И всё... Даже не поцеловал. Только шины шаркнули рядом.

Снова оборачиваюсь к подъезду, быстро добегаю до козырька, снова вижу свет в своих окнах, вздыхаю, понимая, что весь этот розовый аттракцион Нининого присутствия даже не думает заканчиваться.

Никита! Сегодняшнее... Вот, что не решено.

Роковым сочетанием

Света, ты подумай!

Дома ждала мама... И Тим, и Нина, что не иначе как от ауры тещи её любви сникла и засела "Над дипломом" у себя.

Моя родная женщина вдруг решила, что обязана воспылать любовью к ближнему своему и задавить этой любовью.

Поэтому её рука почти сразу легла на мою, Тим заварил чай, а она по-матерински заглянула в глаза.

— Светочка, сердце мамочки не обманешь... Вы поссорились? Понимаешь, в парах, что живут не первый год вместе...

— Нет.

Муж подтвердил.

— Может быть, пропал огонёк или с детками не получается? Я, конечно, очень хочу внуков, но если есть проблемы...

Убираю руку, чувствуя себя настолько нелепо, что в ответ нервно смеюсь.

Тимофей убеждает в обратном, в том что... Что? Что сказать? "Огонька" не было, у нас были угли былых ран, а дети... Да почему они считаются верхушкой, смыслом семейной жизни?

Почему?

Особенно, если нет любви.

И пока мама улыбается, пытаясь задобрить нас, пока говорит, что так сильно нас любит, пока Тимофей не знает, куда себя деть, и я не знаю, как сказать, что просто хочу быть одна, не обидев при этом их.

Я думаю, почему на бездетные пары почти всегда смотрят как на юродивых, почему на ответ "Нет, мы не хотим" чаще всего миленько улыбаются и тянут что-то из ряда "Ааа, ну, ничего-ничего", вспоминая, распускали ли слухи друзья о том, что кто-то из них чего-то не может...

Беременность, материнство, отцовство — в большинстве случаев это выбор, не обязанность, не прерогатива и уж точно не карт-бланш. Это огромная ответственность — просто решиться на заботу об ещё одной жизни.

Так почему не принять тех, кто этого не хочет? Кажется, это нежелание — честность в первую очередь самому себе.

"Особенно без любви".

Прерываю мысли, что снова ведут к Артёму. Замечаю мамин взгляд и отчётливо слышу её презрительное:

— Ты даже не заметила, как Тимошечка ушел.

Встаю, убирая пустые чашки.

— Зато заметила ты, мам...

— Да что с тобой, Света!? Ты словно другой человек! Что это за девица там!? Почему ты рушишь собственную жизнь!? Почему ты повторяешь за своим отцом...

Папа... Смотрю, как за окном снова ни облачка, словно и не было этой бури, птицы снова поют, пережив ненастье, только едва заметный закат блеснул за деревьями.

— Мам, правда, я устала.

Театрально хватается за сердце.

— Мам, все хорошо.

Едва слышно шепчет, вставая.

— Я тобой гордилась! А ты рушишь всё собственными руками... Не приходи ко мне, когда всё поймёшь!

Уходит в коридор, поправляет каре, проскальзывая мимо зеркала, берёт свою любимую кашемировую сумку, сжимает губы, не желая больше понимать меня.