7 проз

Такова разница между текстом и текздом. Текст - создан, сомкнут задней "т", заглушен - палец к губам - заднепроходным "тс". Когда на фоне структуралистского словоупотребления спорили о разнице между "произведением" и "текстом", была и такая точка зрения: текст - мертвая совокупность крючков на бумаге, произведение - крючки + одухотворение, испаряющийся от крючков смысл делает произведение на измерение шире. Но "измерение" - окаянная метафора, мистическое допущение. В случае текзда можно чисто конкретно говорить, что он на измерение больше текста, поскольку совокупность крючков в нем не ограничена крышкой истории: я могу вносить в них переполох хоть задним, хоть диагональным числом (как говорил один литературный герой, описывая линию, соединяющую вершину треугольника с серединой противоположной стороны: "Ученые остроумно называют эту линию биссектрисой").

Текзд бессмертен: даже если капризный автор запатентует окончательный вариант, никто не помешает скучающему Тютькину скопировать файл из Сети, заменить в нем "орла" на "Комсомольск-на-Амуре" и запустить лодочкой по паутине. Известен такой издательский казус - пару лет назад "Вагриус" выпустил в свет нарытый по архивам филологами Фельдманом и Одесским "полный вариант" романа "12 стульев": дескать, сначала в журнале печатался вариант с словом Троцкий, а потом цензура заставила много кусков убрать, а вот вам правильный текст. Ну что тут... Я как раз именно тогда (когда книга вышла) тоже сочинял роман. Скоро выйдет, но дело не в этом. А вот в чем: фамилию одной актрисы, например, я убрал из текста по требованию тогдашнего издателя романа, а название одного города по требованию тогдашней своей жены. И еще много чего сделал с текстом под нажимом с разных сторон. И хотя издатель уже не мой, и жена тоже, я бы очень не хотел, чтобы грядущие Одесский и Фельдман нашли случайно исходный старый файл и объявили бы его "полной редакцией". В каком виде я подписываю книгу в печать - дело моих отношений с совестью и институциями, а никаких не филологов. Они отнеслись к текзду как к тексту: вот, дескать, истинный вариант. Это я говорю со стороны, так сказать, морально-нравственной и юридической. Но изнутри тела словесности филологи как раз поддержали механизм текздомашинерии: ну, вот так может выглядеть этот роман... Только надо правду писать: не "полный" вариант, а "вот такой".

Читатель уже понял, что подоплека болтовни - банальная боязнь смерти. Как бы хочется верить, что в гробу так запросто дело не заканчивается, что дальше еще что-то хоть как-то да есть. С другой стороны, за антропоморфность держаться не приходится: и так уже многие части тела на зависть стабильно болят. Вот и пекутся румяные симулякры: душа в лире, текзд в эфире... Тьфу!

Просто всякий того хочет, чего у него нет. Смертный стремится к бессмертию: герой эпоса ладит подвиг, чтобы забраться в кувшин памяти народной, в патоку контекстуального бессмертия. У бессмертного цель смерть. Он жаждет вычеркнуться из памяти поколений, суетится, делает гадости - все прочь, в тунь. Храм (это Герострат вспомнился) должно сжигать, чтобы оказаться забытым, однако прыг-приборы работают наоборот.

"Например, сегодня мы поймали змейку, - говорит дон Хуан. - Я извинился перед ней за то, что прервал ее жизнь так окончательно и внезапно. Я сделал то, что сделал, зная, что и моя собственная жизнь будет прервана однажды так же внезапно и окончательно".

Черное и белое. Крик бабочки

"Никогда ничего не носи в руках, - учит дон Хуан. - Купи рюкзак".

"Но я хожу в пиджаке, - ропщет Карлос, - глупо носить рюкзак поверх пиджака..."

Дон Хуан щадит Карлоса, не уничижает европейские представления о лепости и нелепости (хорошо об этих представлениях в "Левиафане" Акунина: японец поражается, как европейцы суют в карман платок с соплями - в то время как они возмущены его привычкой сморкаться в салфетку).

"Надевай пиджак поверх рюкзака, - говорит дон Хуан. - Пусть лучше люди думают, что ты горбат, нежели чем..."

Чем? От идеи прямого скелета отвратило открытие, сделанное Ароном Лернером (Йель) в 1959 году: он обнаружил, что в той чакре, что расположена между бровями (третий глаз) и где притаилась считавшаяся рудиментарной дурью шишковидная железа, производится некий мелатонин, гормон, близкий серотонину, который, в свою очередь, очень похож на вещество, полученное из ржаного зерна, зараженного грибком спорыньи, а потом синтезированного под поэтическим именем лизергинового синтетического диэтиламида.

Что есть пафос прямохождения? Возможность безупречного прохождения энергий корней и крон сквозь физическое тело. Но ценность ментального сквозняка уступила место тромбу третьего глаза. Тело должно искривиться, стать теллом, чтобы силовые линии засбоили в районе верхней чакры. Хтоническая витальность закручивается в шишковидной железке в тавтологию, в отрицание трансцендентальноеTM.