7 проз

А парнишечка, зареванный и запутавшийся в длинных сизых соплях, все ползал вокруг на коленях, целовал Артемьеву и мужичонке ноги и бормотал что-то о следах, сандалиях, высоком напряжении и бессмертной душе.

Когда мы очутились на улице, на Москву уже наползал понемножку вечер. Асфальт, вскипяченный за день солнечной пальбы, еще продолжал дымиться под подошвами пульсирующих толп, но из подворотен уже сквозили намеки на припрятанную в складках ночи прохладу. Артемьев попытался руками, поднятыми к вискам, остановить дурные качели пейзажа, но было поздно: опьянение перевалило роковой рубеж; теперь Артемьев знал, что будет пить до предела. Парнишечка вдруг, но как-то аккуратно блеванул чем-то муаровым, словно капустные грядки.

- Накушались, - резюмировал мужичонка. - Теперь - зрелищ.

- Каких зрелищ? - пусто спросил Артемьев.

- Тут неподалеку выставка открывается, пойдем, посмотрим картинки, мужичонка, уже пускаясь в путь, обернулся и лукаво подмигнул Артемьеву. - Ты не боись, там наливают... У них принято на открытии выставки... Дни бывают, когда три выставки обойдешь - так и хорошо, так и больше не надо, кати в свое Бирюлево и ложись спать. Жаль, утром они не тусуются, не похмелишься у них.

В этой галерее, спрятанной как бы в жилетный карман центральной магистрали, я почему-то никогда не был и очень удивился, когда из-за тривиальных дверей (невзрачное крыльцо, микроскопическая табличка) хлынули одна за другой три или четыре комнаты, умиляя разбросанными тут и там стульчиками-сыроежками и угрожая набухшими плодами роскошной лепнины. Экспозиция - в глаза не бросавшаяся, скромно жавшаяся по углам и стенам, явно не претендующая на роль хозяйки бала - была похожа на сотни других, похожа специально, концептуально, несколько вызывающе; такими были правила игры, принятые в текущем сезоне, неоригинальностью гордились, возносили ее на щит, оригинальность выжигали, как тараканов; заимствования более чем приветствовались, отсутствие явных заимствований вызывало подозрение - или же их нет, или же они сокрыты настолько, что унижают заинтересованных лиц (цитировать было принято общеизвестное - для сохранения темпа тусовки); наше право улыбнуться или поморщиться таким версиям, наша обязанность - правом своим подавиться... такая выездная сессия желающих научиться искренне чтить чужой устав, школа юного плюралиста: перевернутые токарные станки, вымпелки на штыречках, аквариум, полный таблеток, разноцветных, как пуговицы, большая плексигласовая пробка с красной медицинской полосой, брошенная в центр экспозиции, как шайба в начале хоккея, какие-то недопеченные хлеба, картины, пухнущие от сгустков краски, щедрость и выпуклость которых отсылала к хронической ксенофобии автора, и, наконец, то, что мне всерьез понравилось: мяч на колесиках*. Он тихо сидел в углу, как нашкодивший зверь, и живо ассоциировался - увы, увы - с тавтологичностью бытия.

______________

* Указано К. Б. Поповой.

Малозаметная буфетная стойка, запутавшаяся в портьерах, венчалась бюстом фотографической красавицы, заведенно плескавшей в вычурные вагины модернистских бокалов красноватую жидкость. На подносе грудились трехкопеечного размера бутерброды с икрой. Наливали всем и сколько угодно раз, но несколько сдерживал любителей свирепый вид разместившегося на полу прямо под стойкой персонажа: босые грязные ноги, бритый череп, энергичные пятна краски на лице и, главное, кривая всамделишная сабля, кою персонаж шумно точил о большой брусок. Артемьев и мужичонка отошли со своими порциями в сторону, интеллигентно держа двумя пальчиками на отлете издевательские бутерброды.

- Столовое какое-то... Оборотов пятнадцать. Жилятся, суки, прокомментировал мужичонка первый глоток.

Парнишечку мы потеряли из виду сразу; довольно скоро толпа разлучила меня и с мужичонкой - я один бродил по залам, глазея на публику и прихлебывая преувеличенно крохотными глотками из фиолетовой вагины. Практически все держали в руках маленькие бокалы; и комнаты были таинственно полны суетой фиолетовых искр - я даже подумал, что эта картина - четкий калейдоскоп фиолетовых всполохов на фоне смазанного движения платьев и лиц молочного света, пчелиного гула тусовки - и есть главная цель мероприятия, собственно, и есть выставка, а все остальное - для отвода глаз, времени и помещения.