70 и еще 5 лет в строю

Побывал я на заводах, которые расположены в городе и переходят в ведение Управления электротехнической промышленности и приборостроения Совнархоза, ну и конечно в Совнархозе, познакомился со своим будущим начальником Чолахяном Гургеном Тиграновичем — толковейший человек, отличный работник, у меня с ним потом сложились самые лучшие отношения и мы дружили семьями.

А жена знакомилась с городом, заходила в архитектурные мастерские, в Армпромпроект. Выяснила, что русских школ в Ереване даже больше, чем армянских и это притом, что ни одна из республик Союза не имеет такого высокого процента моноэтнического населения.

В общем, через десять дней стало ясно, что мы едем в Ереван.

Между прочим, в Ереване я встретился с Орловым.

Вызывает меня как-то секретарь ЦК КП Армении Заробян к себе.

У него несколько человек. Говорит: «Это наши физики, академики, ученые. Хотят сделать ускоритель элементарных частиц, посмотри чертежи деталей. Что мы можем сделать в Армении?»

«Все».

Правда, в своих «Опасных мыслях» Орлов отмечает, что делали очень долго и «за десять лет медленного строительства Ереванский синхротрон безнадежно устарел». А жаль.

Что мне не понравилось в Армении, так это излишняя вера в непогрешимость решений Москвы. Когда приходит какое-либо указание Госплана Союза или ГКНТ, а мне, знающему электромашиностроение всех заводов разных Совнархозов ясно, что вопрос проще, быстрее, дешевле решать иначе, то добиться ответа за высокой подписью было очень трудно. Такой ответ рассматривался как отказ решить задачу, хотя в нем было изложено, как целесообразно и почему решить иначе и даже было «виляние хвостом»: если по каким-либо неясным для нас причинам задание остается за Арменией, просим это подтвердить, и оно будет выполнено.

Я несколько раз уже писал о самых лучших воспоминаниях об Армении, конечно, очень важно, что работа была интересной, много электротехнических заводов разнообразного профиля, а не только электромашиностроительных, которые делали двигатели и генераторы, начиная от микро и кончая крупными электромашинами.

В Ереване большой кабельный завод, имевший полный цикл от превращения вайербарсов в катанку до эмалированных проводов и проводов с обмоткой-изоляцией стеклонитью и кабелей с резиновой изоляцией, кстати, особенную резину «Наирит», которую не едят крысы, делали тоже в Армении; большой электроламповый завод со своим стекольным производством, выпускавший лампы, как накаливания, так и люминесцентные; электроприборостроительные заводы, и все они всё время осваивали что-то новое. Работа у меня была интересная и не только на имевшихся к моему приезду заводах, но при моем участии были организованы на «голом» месте новые заводы, например, в городе Горис — «Микродвигатель», на берегу озера Севан — завод исполнительных механизмов, в Ленинакане — завод «Микроэлектродвигатель», в Ереване — завод постоянных магнитов, завод полупроводников и завод реле.

Очень конечно важно, что сотрудники управления, главным инженером которого я был, были работящие и грамотные. Можно подумать, что мое впечатление об Армении — результат только вышеизложенного и, не будь так хорошо с работой, мнение могло быть другое. Но это не так.

Я уже писал о Ереване, весь в розовом туфе, правда, не весь, здание ЦК КПА светло-желтое, так как облицовано фильзитом. Если туф — продукт вулканической деятельности, кстати, Ленинакан весь из красного и черного туфа, то фильзит — продукт отложений в реках, и его, конечно, на несколько порядков меньше как строительного материала, чем туфа. Почти весь Ереван — это новый, современный город, только один район домиков, спускающийся с высокого берега к реке Раздан, дает представление, каким был Эривань до АрмССР, и этот участок хотят сохранить, так сказать, для истории.

Планировка нового города, архитектура зданий, образующих центральную площадь и ряда других — это работа архитектора Таманяна, памятник которому стоит на выходе с Северного Каскада (окна одной из комнат нашей квартиры выходили на него, в скверик). Таманян стоит, расставив широко руки, упирающиеся в большой каменный стол. Прекрасный памятник, производит впечатление, вроде Таманян рассматривает чертеж будущего Еревана.

Но местные шутники говорят, что это памятник Рафику, а Таманян-то не Рафик, а Александр!

Так вот, Рафик был буфетчиком на вокзале, и якобы после его смерти родственники из его первоначальных накоплений за счет сэкономленного сырья и сдачи, которую в Ереване вообще не дают, соответственно заплатили скульптуру, и он Таманяна изобразил с лицом Рафика.

Впечатляет памятник жертвам геноцида 1915 года, когда в Османской Турции погибло два миллиона армян, жертв резни. Эти 12 плит, склонившихся над огнем, и одна рассеченная — два острия, уходящие в небо, и музыка. Да. И дорога к памятнику с фонарями ниже человеческого роста, склонившимися еще не доходя до памятника.