70 и еще 5 лет в строю

Но ничто не вечно под Луной. И, как говорил в таких случаях Главный технолог досовнархозовского Министерства электропромышленности Зильбершайд, «простейшие размножаются делением» — Госкомитет по автоматизации и машиностроению начал размножаться. Он разделяться на несколько комитетов и в том числе Комитет по электротехнике.

Смутное время. Комитет по автоматизации и машиностроению умирает. Комитет по электротехнике только еще рождается и Московский совнархоз перетягивает меня к себе Главным инженером управления электропромышленности, а Середа переходит в Госкомитет по электротехнике, и мы с 1964 года не встречались, и вот через 30 лет сидим и вспоминаем ХЭМЗ и Николая Ивановича Борисенко, всеобщего хэмзовского любимца.

Ну, и конечно, наш рідний Харків.
Харків, Харків, де твоє обличчя,
У чому твій зміст?
У твоєму розкішному Церабкопі
Є все те, чого не треба людям
І чого немає у Європі
І ніколи там не буде

…ну и далее. (Церабкоп — Центральный рабочий кооператив).

Кто автор этого стишка — неизвестно, вероятно, народное творчество.

А одно из харьковских воспоминаний изложено вместо меня Борисом Слуцким:

Трибуна

Вожди из детства моего!
О каждом песню мы учили,
Пока их не разоблачили,
Велев не помнить ничего.
Забыть мотив, забыть слова,
Чтоб не болела голова.
…Еще столица — Харьков. Он
Еще владычен и державен.
Еще в украинской державе
Генсеком правит Косиор.
Он мал росточком, коренаст
И над трибуной чуть заметен,
Зато лобаст и волей мечен
И спуску никому не даст.
Иона, рядом с ним, Якир
С лицом красавицы еврейской,
С девическим лицом и резким
Железным вымахом руки.
Петровский, бодрый старикан,
Специалист по ходокам;
И Балецкий, спец по расправам,
Стоят налево и направо.
А рядышком: седоволос,
Высок и с виду — всех умнее
Мыкола Скрыпник, наркомпрос.
Самоубьется он позднее.
Позднее: годом ли, двумя,
Как лес в сезон лесоповала,
Наручниками загремя,
С трибуны загремят в подвалы.
Пройдёт ещё не скоро год,
Ещё не скоро их забудем,
И, ожидая новых льгот,
Мы, площадь, слушаем трибуну.
Низы, мы слушаем верхи,
А над низами и верхами
Проходят облака, тихи,
И мы следим за облаками.
Какие нынче облака!
Плывут, предчувствий не тревожа,
И кажется совсем легка
Истории большая ноша.
Как день горяч! Как светел он.
Каким весна ликует маем!
А мы идем в рядах колонн,
Трибуну с ходу обтекаем.

Дочь Косиора Станислава Викентьевича Тамара была моя приятельница и, когда столицей Украины стал Киев, Косиор перебрался в Киев и я, вероятно, через год был у Тамары, которая жила на Левашевской улице недалеко от Крещатика вместе с отцом. И был он репрессирован в Киеве.

А в Харькове Косиор жил в особнячке сзади здания ЦК КП(б)У. В этом здании, когда Харьков был оккупирован гитлеровцами, жил с ближайшими штабистами командующий гарнизоном генерал-майор фон Браун и 13 ноября 1941 года рано утром весь особняк взлетел на воздух. Это взорвалось по радиосигналу полтонны тринитротолуола, закопанные в подвале котельной под углем.

3.8. Встреча через 50 лет

В разделе «Встречи через много лет» все о людях, и я решил добавить о встречах с одним из узелков электрической машины — от первой до последней прошло 50 лет!

В крупных электрических машинах переменного тока статор состоит из большого количества пластин кремнистой стали толщиной 0,5 мм в пакетах обычно по 50 мм, разделенных для охлаждения вентиляционными распорками.

Распорки из специального двутаврового проката (14х10 мм) имеют длину почти от спинки статора до почти так называемой расточки.

В машине, ведущим конструктором которой я был, распорки имели длину по чертежу 270 мм, и она была «свободной», т. е. допуска по чертежу не имела. Поступает ко мне на заключение уведомление о браке распорок — длина 267 мм, я написал «пропустить».