8 ключей к целостности, наполненной надеждой. Инструменты для исцеления от душевных ран

Не говори, что я уйду завтра, —
Даже сегодня я все еще прихожу.
Посмотри: каждую секунду я прихожу,
Чтобы стать почкой на весенней ветке,
Чтобы стать птенцом с только что оперившимися
крыльями
И учиться петь в новом гнезде,
Чтобы стать гусеницей в центре цветка,
Чтобы стать изумрудом, спрятанным среди камней.
Я прихожу, чтобы смеяться и плакать,
Чтобы страдать и надеяться.
Ритм моего сердца – это рождение и смерть
Всего живого.
Я – стрекоза,
Сверкающая над водой.
И я – птица,
Падающая вниз, чтобы схватить ее.
Я – лягушка,
Резвящаяся в прозрачном пруду.
И я – водяная змея,
Подстерегающая ее в траве.
Я – истощенный ребенок из Уганды,
Мои ноги похожи на бамбуковые палки.
И я – торговец оружием,
Посылающий в Уганду смерть.
Я – двенадцатилетняя девочка,
Беженка на маленькой лодке,
Которая бросилась в океан,
После того как ее изнасиловал пират.
И я – пират, чье сердце так и неспособно
Видеть и любить.
Я – член политбюро,
и в моих руках огромная власть.
И я политзаключенный,
Медленно умирающий в трудовом лагере.
Моя радость, словно весна, – так тепла,
Что на всей Земле распускаются цветы.
Моя боль словно река слез – так велика,
Что может переполнить четыре океана…
Пожалуйста, называйте меня моими истинными
именами,
И я смогу услышать свой смех и свой стон в едином звуке,
И я смогу увидеть, что моя радость и моя боль
едины.
Пожалуйста, называйте меня моими
истинными
именами,
И я смогу пробудиться,
И откроются двери моего сердца…
Двери сострадания[106][107].

Дело в том, что, когда мы рассматриваем себя отдельно, нам намного легче сдерживать горечь и обиду на тех, кто причинил нам вред.

Действительно, такой взгляд на вещи является преобладающим во всем мире; и это из-за него мы бегаем, как белка, в колесе своей травмы, пытаясь «на сей раз» все сделать «правильно», но вместо этого раня себя вновь и вновь. Именно такая позиция держит нас в плену в качестве жертвы, не позволяя полностью исцелиться. Это разделение – «мы» и «они» – останется навечно.

Истинная же правда в том, что каждый из нас по-своему ранен и, возможно, ранит и других. Ведь других ранить могут даже лучшие из нас, те, кто пытается жить с добротой. Когда мы злимся, гневаемся, не совершаем ли мы насилие в легкой форме? Не случалось ли и нам пользоваться чужой беспомощностью? Чем больше мы осознаём собственное поведение, тем больше у нас возможностей склонить чашу весов на ту сторону, которую мы выбираем.

Задержавшись на пересечении противоположностей, мы обнаруживаем один замечательный аспект сострадания – исцеляющую способность сопереживания. Сопереживание – это способность «влезть в шкуру» другого человека, взглянуть на события его глазами и прочувствовать происходящее его чувствами. Это не означает, что мы соглашаемся или миримся с поведением этого человека, нет, но способны понять, почему и для чего он мог так поступить и какое значение имеет для него этот поступок с его точки зрения. Преодолевая собственное сопротивление и не желая оказаться в роли раненого, мы очертя голову ныряем в ужасающую тьму огромного и глубокого водоема. Неудивительно, что часто именно в нем мы и обнаруживаем сведения, способные помочь нам впредь больше не повторять такого ужасного поведения. Обладая свободой, обретаемой через сострадание и сопереживание, мы переходим от суровости болезненных и ограничивающих ран к свежести целебных открытий.