8 КУРС (Снейджер) - КНИГА 2 (СИ)

Я выскользнула из своих комнат заспанная, голодная и, вопреки всем поганым мыслям, которые роились у меня в головушке, очень счастливая. Потому что мне опять приснился сон, такой странный и далекий от яви, что даже вспоминать страшно. Там, во сне, вновь появился белокурый рыцарь на белоснежном павлине, больно похожий на одного знакомого мне профессора по Защите от Темных Искусств. И ночью этот самый рыцарь спасал меня от двух зверей переростков: гигантского черного кота и громадного серого медведя с ужасным шрамом на морде. Сновидение вопреки своему сюрреализму было настолько живо, что проснувшись, я не сразу поняла, где именно нахожусь. Вот здесь, к слову, в момент моего осознания себя вне сна и начинается все самое плохое. Дело в том, что белокурый воин в сновидении сумел меня спасти, и как исключительно благородная и благодарная леди, я подарила ему поцелуй. Точнее сказать, я имела намерение поцеловать красавца, когда домовой эльф, чтоб его Бездна побрала, разбудил меня. С чудесным известием, что Люциус Малфой всю ночь не спал и искал меня, пришлось вернуться от вымышленного моим подсознанием героя-красавца к его реальному прототипу.

И все-таки, стоило бы дослушать доклад эльфа до конца или хотя бы до конца проснуться, в таком случае, я бы не оказалась стоящей напротив профессора ЗОТИ в чем мать родила! Ладно, я не была полностью обнажена перед экс-Пожирателем Смерти, но новый комплект ночной одежды от Алена буквально ни-че-го не скрывал от потемневших серых глаз волшебника. Благо, мне удалось, взяв на вооружение весь свой самоконтроль, удержать на лице отрешённую гостеприимную маску вежливой аристократки. Более того, мои скулы даже не покраснели от стыда и смущения, которые съедали изнутри не хуже непонятного жара внизу живота. Но самым трудным оказалось смотреть в стальные глаза Малфоя, не опуская взгляд вниз, чтобы полюбоваться на голую мускулистую грудь и легко вычерченные кубики пресса на животе мага, без капли жира. Все это я отмечала краем глаза, усердно смотря в полыхающие гневом очи Люциуса.

Сосредоточиться на разговоре тоже было крайне затруднительно, но я старательно играла роль оскорбленной хозяйки замка, которая вопреки обиде пытается разобраться во всем происходящем. Думаю, эта беседа растянулась бы надолго, если бы явно уставший волшебник не прислонился к полотнищу, за которым якобы обязана была находиться стена. Точнее он попытался прислониться к полотну, тогда и открылось, что мифической прочной каменной кладки там нет. Поэтому, в следующее мгновение, не встретивший опоры за спиной Малфой начал падать назад в темную неизвестность тайной дыры. Именно тайной «дыры», кою к моему удивлению не залатали до сих пор. Помню я лишь раз интересовалась этим ходом непонятно куда в детстве, а затем оставила это дело, получив строжайший наказ не лезть туда от дяди. Сильно тогда я расстроилась, надо же было мне спросить его вместо того, чтобы как всегда ослушавшись бабушку Фису пойти… полететь в разведку? Я ведь в то время еще не страдала фобией высоты и верила в исключительную безопасность родного замка. К сожалению, именно интердикт Кира я нарушить не могла, да и дядюшка был настойчив в убеждении. Со временем я забыла о тайном проходе и собственном любопытстве, помня лишь, что за гобеленом с изображением неглубокой ямки, где, если присмотреться, можно было заметить чье-то мёртвое тело, находится дыра.

Все действия, предшествующие вчерашней неловкой ситуации с этими ужасными мантиями, повторились с невероятной точностью. Белокурый мужчина взмахнул руками, совсем как вчера, когда споткнулся о ветку, а я опять потянулась к нему в безуспешной попытке помочь. Как итог — вниз мы рухнули вместе. Во время падения мы оба молчали. Не знаю почему ни звука не проронил Люциус, но у меня от страха встало сердце, на глаза навернулись слезы паники, а воздух застыл в груди, не позволяя не то что пикнуть, а даже банально вздохнуть. Единственным якорем, отделяющим меня от обморока, был Малфой. Вцепиться в одежду сероглазого возможности не было по причине отсутствия даже самой захудалой рубахи, поэтому я использовала более надежный прием, в народе именуемым объятиями. Со всей силы я ухватилась за талию блондина, прижавшись к его довольно широкой мужской груди лицом и трусливо зажмурившись. От последнего действия толку было мало, потому что вокруг и так царила кромешная тьма. Летели, то есть падали, мы недолго, но какое нечеловеческое облегчение я почувствовала, когда буквально перед не самым мягким приземлением сильные руки Люциуса крепче прижали меня к жилистому телу, приобняв за спину! Словами не передать, но страх почти полностью исчез. А затем последовал удар. Не сильно, но довольно ощутимо наши с Малфоем стопы встретились с тонкой деревянной плитой, проломив ее насквозь с оглушительным шумом. Мое сердце ушло в пятки, а сердце лощёного аристократа под моей щекой билось с такой силой, что возникли опасения сердечного приступа у блондина.