8 марта, зараза!

А там… тончайшая блуза с воздушной пелериной из молочно-белого шёлка, корсаж из вишнёвого панбархата, коротенькая юбочка в складочку с мелкой бело-чёрно-вишнёвой клеткой… Но не это сушит моё дыхание и сбивает сердечный ритм, а бельё: ажурные кружевные тёмно-красные трусики и такие же тоненькие тёмно-вишнёвые чулки с красивой резинкой, пояс и подтяжки. Они непременно будут выглядывать из-под столько короткой юбки.

Боже, я действительно должна выйти из дома в этом?

Так и вижу коварную самодовольную улыбочку Гектора.

Ррр… Соблазнитель, распутник, гад.

Сама ругаю, а сама не могу прекратить улыбаться, представляя, как он всё это выбирал. Он же, кстати, так и не вернул мне те трусики, что стащил во время…шоколадного десерта.

Да что за мужчина! Он заставляет меня всё время краснеть от воспоминаний — таких жарких, порочных и только наших.

Оставив наряды разложенными на кровати, сажусь за ноутбук и выбираю сеанс — попозже. Фильм? Пусть будет комедия. Я их не люблю, не так жалко будет пропустить. Кидаю ссылки Гектору — билеты он купит сам.

Ехать нам придётся в краевой центр — в нашем городке нет приличного кинотеатра.

И хорошо, что меня повезут на машине с секьюрити на первом сиденье. В общественный транспорт в таком виде я бы не зашла.

Время до назначенного часа пролетает быстро, и вот я уже стою перед огромным зеркалом и критично осматриваю себя.

Н-да… Выгляжу я одновременно скромно и крайне развратно. В этой пышной юбочке и корсаже, обтягивающем, как вторая кожа. Чулочках и кружевных стрингах. У меня пылают щёки. На лице — никакой косметики. Я лишь слегка прикасаюсь к губам блеском с вишнёвым вкусом. И пушу волосы, которые так и норовят выпасть и причёски.

Боже, я взрослая замужняя женщина (уже трижды!), я беременна! А веду и чувствую себя как вчерашняя школьница перед первой дискотекой.

Довершаю свой образ лёгким плащом и туфельками на невысоком каблуке. И спешу вниз, где меня уже ждёт машина.

Забираюсь на заднее сидение, прижимаюсь пылающим лбом к холодному стеклу.

Мы с Гектором редко куда-то выходим вместе: он всё такой же гиперответственный трудоголик да и мизантроп, к тому же. Не выносит шумные компании. Я, в принципе, тоже. Поэтому каждый выход в люди для нас обоих — событие.

А тут ещё и такое. В кино!

… С Гектором мы встречаемся на ступеньках кинотеатра. Он подхватывает меня и целует прямо здесь.

Я замечаю, что нас фотографируют — несмотря на нелюбовь к обществу, Гектору приходится быть публичным, появляться на страницах газет, давать интервью. Недавно состоялось открытие самого крупного в крае спортивного комплекса, который построил его холдинг. Гектора Асхадова показали по всем каналам, включая федеральные. И вот теперь толпы любопытных щелкают известного в крае бизнесмена, целующего какую-то девчонку на ступеньках кинотеатра.

Но кажется ему всё равно.

Он берёт меня за руку, переплетает наши пальцы. Его глаза горят потусторонним плотоядным блеском.

Он готов сожрать меня.

Я хочу быть сожранной им.

— Ты выглядишь, как вишнёво-сливочный десерт, — хрипло шепчет он, дразня меня своим низким голосом. — Изысканная вкуснятина.

Краснею до кончиков волос.

Он тащит меня за руку внутрь здания. Мы успеваем едва-едва. Когда входим в зал — по экрану уже идут первые кадры.

Держась за руки, поднимаемся на самый верх, туда, где за небольшим парапетом виднеются диванчики. Здесь очень темно, даже света от экрана не хватает.

А ещё — очень громко. Это хорошо. Потому что я уверена, что тоже буду скоро издавать громкие звуки. И хорошо, если что-то будет их глушить.

Наш диванчик в самом центре. Он небольшой — Гектор занимает его почти целиком. Мне не остаётся ничего другого, как сесть к нему на колени.

Мы сразу же дорываемся друг до друга и начинаем целоваться так дико, словно не виделись вечность.

Длинные тонкие пальцы Гектора тут же задирают мою коротенькую юбочку и гуляют по краю трусиков. То, что мы в зале кинотеатра, полном людей, лишь добавляет остроты. Даже самое лёгкое прикосновение прошивает разрядами электричества. Выбивает стон.

— Тише-тише, — шепчет муж, — ни звука! Сосредоточься на ощущениях.

Закрываю глаза, закусываю губу.

Одна мужская рука забирается под трусики, другая — сжимает грудь сквозь ткань корсажа. Горячие губы исследуют шею.

Мне стоит больших усилий сдерживать стоны, особенно, когда два пальца осторожно проникают в меня, дразня, несильно потрахивая, лаская…

Гектор вертит меня, как куклу, покорную и послушную. Я в его плену, в его власти, подчинена.

И мне невыносимо хорошо от этого подчинения.

— Двигайся, сладенькая, — шепчет Гектор, прикусывая мочку уха, и я насаживаюсь на его пальцы. Продолжает целовать меня и терзать грудь через ткань корсажа.

Я чувствую его желание.

Гектор усаживает меня верхом на себя, поворачивая лицом к экрану, будто позволяя смотреть фильм.

— Откинься мне плечо, — командует он бархатно, но властно, и я подчиняюсь. — Подними руки и обними меня за шею.

Делаю так, грудь выскакивает из чашечек корсажа. Теперь её скрывает, вернее, обрисовывает только тонкий шёлк блузки.