80 сигарет

Токарь обратил внимание, что на дверях комнат стоят щеколды.

– На кой лях тебе двери закрывать, если ты одна живешь, а? – Токарь сунул женщине дуло тэтэшника под самый нос.

– Я вам правду сказала. Я одна. Раньше со мной сын жил. И девушка его. Вот они и поставили, взрослые ведь, у них своя жизнь, – испуганно сказала Марина и быстро прибавила: – Но они уже давно в Москву переехали. Я одна, честно вам говорю.

Токарь заметил мобильный телефон на тумбочке, на которой стоял телевизор, и сунул его в карман.

– Пока побудет у меня. Не ссы, не заберу.

Пошарив глазами, он увидел старый потрепанный халат, висящий на металлической спинке кровати. Взяв его, Токарь вытащил пояс, после чего приказал Марине завести руки за спину. Одним концом пояса он связал женщине запястья, а другой закрепил узлом на батарее, тянувшейся вдоль стены от печки, которая находилась в комнате побольше. Убедившись, что Марина привязана надежно, Токарь вышел за ящиками.

Все это время Нина молча стояла в дверях и смотрела на Марину. Каждый раз, когда ей удавалось перехватить взгляд женщины, она виновато улыбалась и медленно моргала, стараясь тем самым хоть как-то успокоить ее, дать понять, что все будет хорошо.

Марина же сидела на коленях и тихонько всхлипывала.

Токарь вернулся с последним ящиком, пристроил рядом с остальными и закурил.

– Теперь слушай меня внимательно, – сказал он Марине, выпуская дым. – Убивать тебя никто не собирается. И я тебе объясню почему. Час назад я прострелил…

– Нет-нет! – замотала головой Марина. – Не рассказывайте мне, не надо! – Она вспомнила из детективных книг и сериалов, которые иногда скрашивали ее одинокие вечера, что преступники чаще всего делятся о себе и своих планах лишь в тех случаях, если не собираются оставлять свою жертву в живых. – Не говорите мне, я не хочу знать, и в полицию я тоже не пойду…

– Да ты хоть в Гаагу пиши, мне похуй! – перебил Токарь. – Я тебе просто хочу объяснить, почему ты можешь не трястись за свою шкуру. Убивать тебя – не резон. Ничего нового ментам ты все равно не расскажешь. Я думаю, что моя фотокарточка, – он указал на свое лицо, – уже крутится по всем местным каналам. Я не маньяк, без надобности грех на душу не возьму. И говорю я тебе все это не потому что я такой прям до хера хороший. Просто я надеюсь, что если ты въедешь в суть происходящего и поймешь, что мы сюда не за твоей жизнью пришли, то не станешь пытаться свалить или еще что-то в этом роде выкидывать, а тихо-мирно дождешься, когда мы съебемся, и тогда можешь пиздовать куда хочешь, хоть на Первый канал иди и там рассказывай обо мне во всех подробностях. Можешь даже отсебятины наплести, что у меня рога и хвост, как у дьявола, мне будет уже насрать, я буду далеко-далеко, ясно тебе? Но сейчас ты побудешь с нами. Потому что, пока мы здесь, полиции вовсе не обязательно сюда приходить, а ты, само собой, попрешься именно к ним, если дать тебе сейчас уйти.

Марина хотела что-то возразить, но Токарь выставил ладонь перед ее носом.

– Если ты скажешь сейчас, что ни в какую полицию ты не пойдешь, отпусти мы тебя, то я выстрелю тебе в живот…

– Токарь, хватит, – вмешалась Нина.

– Помолчи, – ответил он и продолжил: – Да, выстрелю. Потому что очень не люблю, когда из меня пытаются сделать дурака. Теперь хорошенько подумай и ответь: пошла бы ты в полицию, если бы мы тебя отпустили?

Марина помолчала несколько секунд, а потом ответила подавленным, еле слышным голосом:

– Да.

– Ну вот, – Токарь бросил окурок на пол и затушил ногой. – Значит, ты согласна, что пока мы не можем тебя отпустить?

– С… согласна, – снова отозвалась женщина.

– А коли так, то придется тебе нас потерпеть пару часиков. Потерпишь?

Женщина кивнула.

– Мо-ло-дец, – Токарь потрепал ее по голове.

Он убрал пистолет за пояс, потянулся, хрустнул шеей и спросил:

– Тебя звать-то как?

– Марина.

– Марина. Хорошее имя. У меня матушку так зовут.

Он сунул руку в карман, вытащил смятые купюры и, не считая, положил их сверху на телевизор.

– Это тебе за неудобства.

Вместе с Ниной он вышел из комнаты и закрыл дверь.

Старые китайские часы на стене кухни протрещали женским электронным голосом время. Два часа дня.

Токарь достал телефон и набрал Винстону.

* * *

Во втором бараке нас четверо. Мы живем в самом крайнем «проходе». Ближе всех к туалету, разумеется. «Проход» – отгороженная занавеской секция, напоминающая купе поезда, – две двухъярусные кровати, между ними тумбочка.

Я пью чай. Двое других рабов играют в нарды. Четвертый спит, отвернувшись к стенке лицом.

Он не просто раб. Он шлюха.

Его зовут Алексей. Леша.

Я познакомился с ним еще в следственном изоляторе, в камере которого провел без малого три года. Когда я увидел Лешу впервые, я не поверил своим глазам. Мне еще не приходилось видеть ничего подобного. Дверь распахнулась, и в камеру быстро стало вползать нечто, отдаленно напоминающее человеческое существо.