80 сигарет

– С ними всегда происходит одинаково. Все они выглядят и ведут себя как под копирку. Они заходят в камеру с перепуганными рожами. От них все еще пахнет дорогими духами и гелями для волос. Стоят и смотрят на нас выпученными глазами. Одного взгляда на такого достаточно, чтобы понять, кто перед тобой. Петух. Только они сами еще этого не знают. Они вообще ни черта не знают о том месте, в которое угодили. Они никогда не видели тюрьмы, не знают, что это такое, не представляют, как нужно себя вести, что можно говорить, а о чем лучше помалкивать в тряпочку. Им и в голову не приходило, что они могут когда-нибудь здесь оказаться.

Токарь сплюнул кровь себе на грудь. Умолк, переводя дыхание. Непослушной рукой вытащил из кармана пачку сигарет и позолоченную «Зиппо». Закурил. Затем вскинул глаза на Нину и продолжил жестким, издевательским тоном:

– Да, они не думали, что окажутся в этом месте. А напрасно. Стоило пораскинуть мозгами, когда решили продавать спайсы через интернет, или когда дрались с сынком прокурора, или посылали на хер надоевшую любовницу, а она от обиды накатала заяву об изнасиловании. Или ты думаешь, что такие сценарии невозможны? Еще как возможны, моя маленькая психопатка.

Он с наслаждением затянулся.

– Ты права, нам нужны рабы и шлюхи. И такие придурки, как твой бывший возлюбленный, идеально подходят на эти роли. Они стоят, обосрав штаны, в дверях камеры и не решаются сделать шаг. Пока что они напуганы только своим сроком. Думают, это и есть самое страшное.

Даже в темноте Токарь видел, как от слез поблескивали в лунном свете глаза девушки. Он глумливо улыбнулся.

– А потом мы начинаем их обрабатывать. Мы усаживаем их за стол, наливаем чай, угощаем сигаретой, хлопаем по плечу и успокаиваем. В дружеской беседе расспрашиваем их о прошлой жизни, и они с удовольствием начинают мести своими метелками. Мы направляем их в нужную нам сторону, задаем наводящие вопросы. Говорим, что истосковались по женщинам. Просим рассказать какую-нибудь грязненькую историю, потехи ради, и они делятся с нами во всех подробностях своими похождениями, дебилы. С кем они трахались и как.

По щекам Нины побежали слезы. Губы ее задрожали.

– После этого остается самая малость. Как бы между прочим мы спрашиваем их: «О! И что, она отсосала у тебя прямо в примерочной магазина? Как здорово!» Мы весело смеемся и говорим, какие они счастливчики, как мы им завидуем.

– Вы… вы… Сволочи, – задыхаясь, сказала Нина.

Токарь вялой рукой бросил окурок в ее сторону.

– Потухни, скотина, и слушай дальше, раз уж сама спросила. В конечном итоге мы узнаем все, что хотели. Кто-то из них трахал в рот свою жену, кто-то пил сраный смузи на брудершафт с гомосеком, с поганым педрилой. Да каких только блядских поступков они не совершали в своих жизнях. Всегда что-то можно отыскать. И вот у нас появляется раб. Есть кому мыть полы в камере, стирать наши вещи. Но у нас все еще нет шлюхи.

– Замолчи!

– А она ой как нужна. Я говорил тебе – мы никого не насилуем. Это так. Но если ты чересчур сладенький, мы найдем тысячу и один способ сделать так, чтобы ты сам снял с себя штаны. Некоторые становятся рабочими с легкостью, лишь бы хорошо платили чаем и сигаретами. Других приходится ломать годами. Избивать за каждую мелочь; изо дня в день, из месяца в месяц, пока милашка не сдастся.

– Не надо, милый, перестань, – плача, умоляла Нина, – прекрати.

Но Токарь и не думал прекращать. Он хотел упиться напоследок ее страданиями перед тем, как истечет кровью. Он уже все понял. По тому, как Нина реагировала на его рассказ, по ее поведению, по тем мелочам, на которые раньше он просто не обращал внимания, а теперь укладывал их, как пазл, после того, как она показала ему истинную картину. Злость разрывала его на части, притупляла боль, не давала ему умереть. Он злился на себя за то, что был так слеп и наивен, за то, что не поверил своему другу. Идиот! Нина никогда его не любила! Она его ненавидела. И ненависть ее была так сильна, что только по уши влюбленный кретин мог ее не заметить.

Теперь же за свою слепоту ему придется истечь кровью. Безумная сука не выпустит его живым. Ну и пошла она, подумал Токарь, скрипнув зубами. Теперь у него осталось лишь одно желание – он хотел, чтобы последнее, что запомнят его глаза, было искореженное страданием лицо Нины.

И он продолжил с еще большей ненавистью:

– Мы всегда находили способ сломать даже самого упертого обиженного, если сильно этого хотели. Иногда выходило забавно. Похоже на короткое замыкание. Только что он еще был готов отказаться в очередной раз, а потом: «З-з-з-з», и все чипы в его башке расплавились. Он готов. Он больше не противится.

Токарь тихонько посмеялся и вытер ладонью с губ выступившую кровь.

Нина медленно опустилась на пол. Обхватив колени, с жалким видом смотрела на Токаря.

– Уверен, что твой уебок как раз из числа тех, на кого потребовались годы.

– Замолчи, – сдерживая слезы, еле слышно сказала девушка.