8cf5dd0af9114105c680adb811826a57

— Наверное, потому, что я действительно безумно устала… Прости, не хотела язвить.

— Ничего. Просто я как обычно не вовремя позвонил.

— Учитывая стремительно развивающиеся вокруг события, можно смело предположить, что понятия «вовремя» в ближайшее дни в моём расписании нет… То есть… я не хотела сказать, что мы не… То есть, конечно, да. Но… ты ведь понял, о чём я?

— На самом деле нет. Не понял. Но, подозреваю, сейчас в эту тему углубляться не стоит.

— Ты прав. Не стоит.

— Тогда, я думаю, нам на…

— О, Чейз, прости, у меня тут второй звонок от… Вэйла? О, Господи. Этому-то что нужно?.. Я… я перезвоню, хорошо?

— Без проблем… И, Габби?

— Да?

— Постарайся сегодня выспаться.

— Есть, док.

— Пока.

— Доусон.

— Я надеюсь, хоть ты мне объяснишь, что происходит!

— А что-то происходит?

— Габриэла…

— Виктор?

— Перестань.

— Я и не начинала.

— Я так понимаю, сегодня ты в настроении.

— Чего ты хочешь, Вэйл?

— Я же сказал. Узнать, какого чёрта происходит.

— Выражайся яснее или я кладу трубку.

— Ты знаешь, о чём я. Новость о новом трупе гуляет по всем частотам.

— И?

— И! Меня не допускают, но я не…

— А, я поняла. Ты позвонил, чтобы я напомнила тебе о том, что на данный момент именно ты числишься у нас в подозреваемых? Или чтобы в очередной раз оповестила тебя о прибытии группы экспертов из Бюро? Или чтобы я тебе посочувствовала? Нет?

— То есть ты мне не скажешь, чей труп вы нашли.

— Не скажу. И не потому, что я такая вредная, а ты не внушаешь доверия. Я просто никак не доеду до места преступления. И я сама ещё не в курсе, что там вообще удалось найти.

— Это ведь… это ведь не Мэри Маргарет?

— Вэйл, я не знаю.

— Ты мне сообщишь, когда узнаешь?

— Не обещаю.

— Спасибо, Габриэла.

— Знаешь, ты раздражал меня меньше, когда обращался ко мне по фамилии.

— Да? Что ж, учту. До связи, Габриэла.

Киллиан

Сторибрук, штат Мэн

Городская больница

29 июля 2015. 09:20

— Приятель… эй, приятель!

Киллиан попытался отгородиться от надоедливого звука, но тот бился и бился в ухо, как настырная муха.

— Приятель, ты очнулся?

Он открыл глаза и, морщась от боли, сфокусировал взгляд на бледном сухощавом лице с торчащими седыми бакенбардами. Существо ухмыльнулось, явив Джонсу пустой, беззубый рот.

Я умер и попал в ад.

— Очнулся-таки. Ну, что, приятель, сигаретка найдётся?

Киллиан покачал головой и едва слышно прошептал:

— Сомневаюсь.

— Ну тогда хоть доллар одолжи, а?

— Отвали, — прохрипел Джонс, щурясь от яркого дневного света. Он попытался вспомнить, где находится, но голова болела, а нудный голос не давал сосредоточиться.

— Да уж, здесь сигареткой не разживешься. Прям как в тюрьме. Я бы встал да ушел, но, знаешь, на улице сейчас холодно. Опять же дождь всю ночь лил. Не будь тут теплее…

Дождь всю ночь… В голове как будто щёлкнуло, и Киллиан вспомнил. Дождь. Шахты. Его выносят из пещер и несут к «скорой». Люди в голубой униформе сказали, что отвезут его в…

Киллиан вновь распахнул глаза:

— Я в больнице?

— Палата номер триста сорок три. Территория горячих, но злобных медсестричек.

Джонс попытался сесть, но едва не задохнулся от боли. В глазах помутилось, и пришлось переждать пару минут, чтобы прийти в себя. Осторожно осмотревшись, мужчина зацепился взглядом за металлическую стойку с пластиковым пакетом, наполовину заполненным какой-то жидкостью, медленно капающей в длинную прозрачную трубку, которая шла к его руке.

Он в больничной палате. А Эмма? Вчера ему сказали, что с ней всё в порядке. Но так ли это на самом деле?

Киллиан продолжал вертеть головой. За окном светило солнце.

— Который час?

— Не знаю. Наверное, часов девять. Завтрак ты пропустил. Но скоро обед. Кормят тут, конечно, отвратно, но…

— Мне нужно узнать, где Эмма, — не слушая причитания соседа по палате, Джонс спустил с кровати ноги и обнаружил, что, кроме дешевого больничного халата, на нём ничего нет. — Где моя одежда?

Бледный старик безразлично пожал плечами:

— А мне откуда знать? Спроси у медсестры.

Кнопка вызова нашлась у изголовья койки. Нажав её несколько раз, Киллиан начал отдирать пластырь, фиксировавший на руке трубку от капельницы.

Дверь с тихим скрипом открылась, и женский голос рявкнул:

— Мистер Джонс! Вы что это себе позволяете?!

— Вчера вместе со мной сюда должна была поступить женщина. Блондинка. Эмма. Эмма Свон, — не реагируя на праведное возмущение медсестры, протараторил Киллиан и отбросил в сторону комочек пластыря. А вот вытащить из вены трубку не удалось — медсестра, метнувшись к кровати, накрыла катетер марлевым тампоном.

Старик с соседей койки с любопытством поглядывал на развернувшуюся потасовку.

— Живо в постель, мистер Джонс! Живо! — Медсестра пронзила Киллиана суровым взглядом. — Вас вчера вытащили из-под завала еле живого. Вам нужно восстанавливать силы. И не сто…

— Эмма Свон, — настойчиво повторил Джонс. — Мне нужно знать, как она себя чувствует.

— Ваша подруга этажом выше. Она чувствует себя великолепно. Потому что следует рекомендациям своих врачей и не покида…

— В какой она палате? — мужчина наотрез отказывался ложиться обратно в кровать. Почти маниакальное желание убедиться в том, что со Свон всё в порядке, заняло все его мысли.