9 1/2 рассказов для Дженнифер Лопес

Утром она просыпалась несколько раз. Звякала дужка ведра — она от-крывала глаза, непонимающе смотрела на простенький тканый коврик, снова засыпала. Она как бы нанизывала на нить с промежутками сна бормотания хозяйки из-за дощатой перегородки, потрескивание сала на сковородке, запах оладий, стук поленьев у печки, цокот будильника. Окончательно разбудил Лидию лай собак, приближающийся со стороны солнца, бьющего в окно через тюль, затем обогнувший дом. Она вспомнила вчерашнюю злость на Кутузова за дурацкое путешествие в глубь тайги. Сейчас злости уже не было. Было лень, нега, и ее размывало, как ручеек, детское любопытство — что там за дядя пришел? Видимо, в волчьей дохе, с бородой, с запахом дыма, звериной крови… Ах да, это же сын хозяйки… с темным румянцем, белокурый гигант… похожий на баскетболиста из Иркутска, на Женьку… Ну, Кутузов!

Она закинула голову и узлом волос потерлась о плечи. Ноги легко сбросили одеяло, сверкнули полукругом на солнце. Нет, только не рожать! Просыпаться по утрам со счастливой кожей, с чистыми глазами, младенческим ртом. Ходить по школе в строгом костюме — каждую перемену звонок: Кутузов проверяет наличие, — ну, Кутузов!.. Сколько еще такой жизни? Пять, семь лет? До седины. До Москвы. До родов. До квартиры с индексом 100… До Кутузова, последнего, окончательного Кутузова.

— Физически я очень сильный, — сказал Николай и покраснел.

— Да уж, — вмешалась Вера. Она чувствовала сегодня себя такой счастливой, какой не бывала после возвращения Николая из армии. — Уж силе-ен! Грузовик поднял!

— Да вы что, серьезно? — Лидия подняла брови, переводя взгляд с матери на сына. Была в них бурятская кровь, была. — С людьми?

— Чего? — не поняла Вера. — Да нет, грузовик застрял, так Коля его взял и поставил…

— Ну че ты, мам… — русобородый скуластый Николай сидел в белой нейлоновой рубашке, неприятно размякший после бани и глупый.

Лидия мысленно усадила рядом Кутузова, который не глупел никогда, и ей стало стыдно перед ним. И скучно.

— Что ж тут стесняться, Коля, — сказала она. — Достойное применение своей физической силы. Не то что эти, со штангами. Если есть сила, то надо ее как-то… («Что это я несу?» — подумала она.) Как-то применять.

Вера почтительно выслушала ее и закивала. Она боялась что-нибудь нарушить за столом. Когда Николай утром узнал, что в доме гостья, то и порога не переступил. Хотел уходить во времянку, к вздымщикам. И если бы не Лидия, которая медленно, осторожно приблизилась к нему, чистившему ружье у лабаза, и тихо заговорила (Вера видела в окно, как он косил глазом в лес и едва не вздрагивал), так точно ушел бы. Летом приезжала дочка, Валентина, с одной девушкой из бригады, вместе работают на алюминиевом заводе, так как ушел в зимовье — две недели не было! В отца. Тот после свадьбы в лес сбежал, осрамил ее перед всей Червянкой, но уж как во вторую-то ночь…

— А вы кушайте, кушайте! Это из сохатины котлеты, — прихлопнула Вера ненужное воспоминание. — Коля лицензии берет, не думайте!

— Да я кушаю, кушаю, — ответила Лидия. — Только мне много нельзя. Уже не тот возраст.

— И-и! Какой там возраст! Вон вы какая гладкая, чистая! Красавица! Прям Дженнифер Лопес!

— А вот выпить — я бы выпила. После вчерашнего стресса просто необходимо. Если есть, конечно.

— Да есть у нас. Я уж и не решилась поставить. — Вера вопросительно посмотрела на сына.

Тот кивнул. Вера вышла.

— А вы не пьете, Коля? — вежливо спросила Лидия.

— Я… пробовал, а потом… Пью, да! Могу.

— Немного выпить — это даже хорошо. Я учительница, а тоже иногда… принимаю.

Помолчали. Лидия подумала, что если хозяйка прячет спиртное, то этот Коля — запойный парень.

— А вы… по какому предмету? — выдавил Николай. Он сидел малиновый от смущения.

— Химию я преподаю, Коля. Химию. И ученики зовут меня химозой. Вы сколько закончили?

— Десять. Я в армии учился, в вечерней школе.

— А почему в городе не остались?

— Не знаю… Мать одна… Я охоту люблю.

— И соболей промышляете?

— Да, соболей, белок…

— А мы здесь за соболями ездили. К Кочергину.

— Знаю такого…

— Неодобрительно сказал он, — пошутила Лидия. — Браконьер?

— Да все тут… помаленьку…

— Пятьсот отдали за два баргузинских.

— Ну да? — искренне удивился Николай. — Ничего себе…

— А вы за сколько продаете?

— Да я-то что… Я-то не торгую. Сдаю.

— Вы удивительный человек, Коля. Не пьете, не торгуете. Нет, я серьезно! А с девушками? На танцы ходите? Деревня далеко от вас?

— Пять километров.

— А невесты есть?

— Какие там невесты… — пробормотал Николай.

Вошла Вера с бутылкой рубиновой жидкости.

— Вот, — сказала она, ставя бутылку на стол, — на бруснике.

— Это хорошо, что на бруснике, — сказала Лидия. — Ну? Николай!

Николай разлил настойку по рюмкам.

— Значит, познакомились! — Вера торжественно чокнулась с Лидией.

— Темнеет рано, — задумчиво сказала Лидия, глядя в распадок. — Рано темнеет… воют волки…

— Волков здесь нет. На том берегу волки, — сказал Николай. — За десять километров.

— А какая тишь… Дремучая, дремучая тишь… И какая у вас здесь, Николай, скука.