90 миль до рая

– Ты еще не видела мой героический торс. Он как фреска Рауля Мартинеса «Че навсегда». Тебе понравится. Огонь даже выплавил остроконечную звезду в области сердца. Вот, полюбуйся. Она почти идеальной формы. Говорят, сейчас шрамирование даже в моде.

Летисия прислонилась щекой к здоровенному шраму на груди и нежно поцеловала его.

– Теперь ты только мой, – вымолвила женщина.

– Значит, ты все-таки признаешь, что кроме тебя я никому теперь не нужен, – выдал очередную провокацию мужчина.

– А тебе меня недостаточно, кабальо?! – ощетинилась, словно дикая кошка на коня, свирепая собственница.

– Ты имела дело с этим грязным мальчишкой, – обнажил дежурную брутальность Карлос. – Раньше все так и было. Только не теперь. Огонь не пощадил то, что делало меня животным. Взрыв изменил меня. Ныне меня не назовешь гомофобом. Я стал гораздо терпимее относиться к людям с нетрадиционными взглядами на любовь.

Ужас заискрился в глазах. Благо панику подавило сострадание. В раскрывшемся веере чувств самым слабым и незаметным было любопытство. Но именно оно явилось единственным рычажком, подтолкнувшим руку Летисии к месту прежней гордости, а ныне печали и перерождения Карлоса.

– Грязный подонок! – отдернула она свою шаловливую руку. – Твой инструмент цел!

– И затвор передернут! – подтвердил Карлос. – И мы одни в этой комнате.

В полумраке ослепительно блестели ее глаза и совсем не было видно его шрамов…

…Искупавшись в водопаде желания, они отправились в город пешком. По дороге в гаванскую Мекку для туристов «Каса де ля мусыка», где новогодний концерт, приуроченный ко Дню освобождения, давала кубинская «Тропикана», Карлос рассказал историю своего чудесного спасения. Его неприятие «мориконов»^[65]исчезло с появлением шлюпки в бесконечной морской глади океана в ту самую ночь, когда снайпер Канозы подбил реанимационный вертолет. Карлос не выжил бы, не окажись рядом спасательной лодки со связанным геем Чучо с подбитым глазом и застывшим страхом в глазах.

Страх Чучо был настолько велик, что усилить его не смогла даже окровавленная рука с полопавшейся от ожогов кожей. Она вынырнула из воды и уцепилась за бортик. За ней в шлюпке оказался мокрый демон, который распутал бывшего шоу-менеджера, перевязал высвободившейся веревкой и взявшейся неизвестно откуда красной бабочкой кровоточащие раны на обеих руках, и приказал грести веслами.

Компас, метко запущенный в Чучо после спуска шлюпки на воду, теперь держало в руках морское чудище, так что онемевшему Чучо оставалось лишь следовать его указаниям. Возможно, Чучо прозрел бы, узнай он, что лодка направляется на юг, в сторону архипелага под названием Куба, и что место штурмана занял не морской владыка Посейдон, а тот самый парень, из-за которого его не только уволили без выходного пособия, но и бросили на произвол судьбы прямо в открытый океан.

В итоге он проявил почти спортивную прыть гребца, доставив себя и Карлоса в территориальные воды Республики Куба. Шлюпку обнаружил пограничный катер, и ее пассажиров сперва подняли на борт, а затем препроводили в Гаванский порт. В присутствии сотрудников службы госбезопасности Карлос представился, коллеги доложили куда следует, и кубинского резидента скоро опознали. Обоими «перебежчиками» занялись врачи.

Первого прямиком отправили в реанимацию вытаскивать с того света из-за многочисленных ожогов и колоссальной потери крови. Второго, замычавшего подобно скоту, которого ведут на убой, от известия о своем пребывании в социалистической Кубе, отвезли в центр по лечению стрессов в Топес-де-Кольянтесе, расположенный на высоте восемьсот метров над уровнем моря в горах на окраине Тринидада.

Восхитительные пейзажи нетронутой природы с водопадом Кабурни и знаменитыми термальными источниками должны были благотворно сказаться на сломленной психике Чучо. Что и произошло. Надо признаться, не сразу, а лишь спустя год. Когда из Гаваны его приехал навестить вставший на ноги Карлос, в администрации санатория визитеру сообщили, что Чучо едва не задержали при попытки продать билеты иностранным туристам у входа в пещеру Батата. Из этого следовало, что дела Чучо действительно пошли на поправку и настала пора его забирать. Иначе он начал бы торговать здешним бамбуком в промышленных объемах.

Но чтобы предприимчивый организатор вечеринок окончательно оправился и свыкся с новой аурой, Карлосу пришлось употребить все свое влияние для подходящего трудоустройства Чучо, который разглядел в Гаване непаханое поле для жаждущего деятельности и уважения маэстро индустрии развлечений. Развлечений в Гаване было хоть отбавляй, у клубов промышляли зазывалы и кустари-одиночки, отбивающие друг у друга клиентов, но это-то в понимании Чучо и не являлось индустрией.