990 000 евро

«Дятел» оказался каким-то непростым заведением – сияющий неоном главный вход, облепленный возбужденной толпой, мы оставили в стороне, а прошли внутрь через скромный тихий дворик, оборудованный, однако, постом вооруженной охраны. В пути от машины до поста нас сопровождали двое мужчин в темных костюмах, явно знакомые с Николь – один из них, пока шел, даже пытался рассказать ей какую-то историю про общего знакомого, но она заткнула болтуна одним взглядом, с деланным испугом стрельнув глазами в меня.

Я подыграл ей, по-хозяйски приобняв ее за талию, а потом в ситуацию хорошо вписался Ганс, случайно или намеренно толкнувший плечом разговорчивого сопровождающего. Тот хоть и устоял на ногах, но с Николь больше не фамильярничал.

Во дворе нас приняла другая пара мужиков, но эти биороботы вообще не раскрывали ртов и даже, по-моему, не дышали – они просто шли впереди, показывая дорогу, притормаживая, если мы отставали, и резко набирая ход, если мы догоняли их широкие спины.

Мы не задержались внизу и прошли в какой-то футуристического вида лифт, больше похожий на стартовую площадку после падения на него очередного «Челленджера». В лифте мы наконец остались втроем, и тогда мы с Гансом, не сговариваясь, обратились к Николь с вопросом:

– Что дальше?

Николь, закусив губу, смотрела на дисплей телефона.

– Нет сети. Приплыли. Похоже, дальше нас ждет маленький пушной зверек. Здесь только пять вип-лож, и платить за них надо сразу.

Двери футуристического лифта распахнулись и на площадке нас встретила невысокая девушка в костюме зайца.

– Добрый день, дорогие гости, – сказала она, изобразив на лице сложную мимическую конструкцию из вежливой улыбки и настороженной гримасы. – Вы действительно заказали столик на третьем ярусе? Тогда, пожалуйста, назовите его номер.

Я посмотрел на заметно побледневшую Николь и понял, что пора брать ситуацию в свои руки.

Я прошел из лифта вперед, потом, не глядя, нащупал в кармане пиджака свою банковскую карту и показал ее девушке-зайцу:

– Я Михаил Прохоров. Мне и моим друзьям нужна здесь вип-ложа. Будьте любезны, проводите нас туда.

У девушки вдруг задрожали губы – было видно, что она поняла, кто я такой.

Еще хорошо было видно, как она годами мечтала о такой встрече, представляя себя и меня в интересной обстановке элитного клуба.

– Да, конечно, – осипшим голосом ответила она, улыбаясь уже по-настоящему приветливо. – У нас как раз еще есть свободная вип-ложа. Однако по правилам нашего заведения должна предупредить вас, Михаил Дмитриевич, что мы сразу спишем с вашей карты восемьдесят тысяч рублей за бронирование. Пойдемте, пожалуйста, вон туда, дорогой Михаил Дмитриевич… – Она бормотала еще какие-то учтивые слова, но никто из нас их не слушал, мы просто шли за ней по темным коридорам и незаметно толкали друг друга локтями, торжествуя победу.

Возле отделанной золотом двери с надписью «пять» девушка-заяц нас покинула, пообещав прислать метрдотеля, а мы вошли в треугольную ложу, где уже был сервирован стол на шесть персон, выставленный вдоль балконного ограждения. Еще два кожаных дивана стояло возле каждой из стен.

– Фу, как же я тут с вами задолбался, – сообщил нам Ганс, плюхнувшись в кресло у самого барьера и вытерев вспотевшее лицо.

Потом он, брезгливо поморщившись, взглянул вниз, на колыхающуюся толпу завсегдатаев, шумных и потных посетителей, в очередной раз прорвавшихся в самый дорогой столичный клуб, и едва не плюнул туда – удержали его лишь тяжелый взгляд Николь и мой тычок в печень.

– Сиди уже тут ровно, дуболом, – сказала ему Николь и встала посреди ложи, цепко оглядываясь по сторонам.

– Три камеры вижу. Две точно работают, вон, как лампочками моргают, заразы, – тревожным шепотом сообщила она мне, тыча красным ногтем по углам, и я действительно увидел все три камеры, закрепленные на стандартных кронштейнах и даже не слишком тщательно замаскированные от случайных взглядов.

Потом она вдруг шагнула к стене и отворила невидимую доселе дверь:

– О, да тут персональный туалет. Мальчики, я скоро, – сообщила она нам и исчезла за дубовыми панелями.

Я сел рядом с Гансом и, посмотрев вниз, уже не смог оторваться от завораживающего зрелища – сотни людей сновали внизу, танцуя парами, собирая группы или тусуясь поодиночке, а вокруг них, прямо по стенам, кружило цветное облако удивительных в своей четкости оптических иллюзий, среди которых я успел один раз увидеть шпиль родного Адмиралтейства и дважды – перекошенную от злобы морду комбата.

Я с трудом оторвался от удивительного зрелища и, потрясенный, спросил у Ганса:

– А ты чего видишь, дружище?

Ганс вздрогнул, мотнул головой, отгоняя жуткие видения, и повернулся ко мне, прикрыв лицо ладонью:

– Ну нах, охренеть можно, что они тут показывают. Разве можно такое на публике всем показывать? Это же содомия какая-то, хоть бы и с бабами…

Я снова бросил взгляд на стены, но там опять закружился шпиль Адмиралтейства, правда, изрядно поросший мхом и какими-то ядовито-желтыми грибами.