9b58864f25e6442ef7bd155c13772be4

Способно ли иссушенное невзгодами древо расцвести цветами любви? Как в пустой душе того, чей промысел связан с кровью и болью, может зародиться светлое чувство? Это сродни с чудом! Сирхан знал множество способов причинить страдания, он на моих глазах, не дрогнув, задушил заговорщицу, его не тронули ее мольбы и слезы, оставили равнодушным страшные проклятия. Его движения были отточены и деловиты. Так же он пытал – спокойно, без капли сострадания. Однако, когда Наджи глубоко порезал руку, Сирхан жалостливо кривился, зашивая и перевязывая. А потом долго утешал и гладил наложника по голове. Я подглядывал за ними через смотровое отверстие и никак не мог поверить, что этот добрый лекарь и жестокий палач – один человек. Это загадка, и я желаю ее разгадать!

Впрочем, сейчас меня интересует другая загадка: Азиз. Неужели закаленный в боях воин воспылал ко мне страстью? Иначе отчего он меняется с товарищами таким образом, чтобы стоять в карауле как можно ближе к моим покоям?

Я вызвал воина к себе, пристально оглядел склонившегося мужчину и повелел раздеться.

- Видишь ли, Азиз, до меня дошли слухи, что у некоего воина невероятно красивый «клинок» и, больше того, он желает мне его показать, дабы я сам тоже мог восхититься размерами и формой.

Азиз побледнел, черты его лица застыли, я с наслаждением наблюдал за его реакцией, развалившись на подушках и поигрывая кинжалом. Думаю, что могу себе позволить безмятежность, поскольку заблаговременно позаботился о собственной безопасности – около стены невозмутимо возвышались несколько воинов. Полагаю, можно не опасаться нападения пришедшего в отчаяние мужчины, а то что он пришел в смятение, это точно – султан мог казнить за один непочтительный взгляд, что уж говорить про грязный и оскорбительный намек!

Азиз повел себя хладнокровно – зашуршали одежды, звякнули ножны, перешли в руки одного из стражей, босые ступни несколько раз переступили с места на место. Наконец воин распрямился и замер под моим взглядом.

Интересно. Такой контраст между непривлекательным ликом и великолепным телом. Лицо Азиза было на любителя – шрамы искажали черты, из-за них он казался старше своих лет. О том, что Азизу нет и тридцати говорила его гладкая кожа и пышущее силой мускулистое тело. На бронзовых плечах и боках почти не было шрамов, только пара тонких полосок на груди и предплечье. Я и сам не заметил, как оказался рядом, провел пальцами по узким валикам шрамов, тронул твердый живот, потер торчащую тазовую косточку, проследил выступающую на плоском животе венку. Азиз тихо выдохнул, кожа под моими пальцами повлажнела от мельчайших капелек пота – воина мгновенно бросило в жар от пары движений. А он чувствителен! Всего от нескольких легких прикосновений щеки Азиза заалели румянцем, а губы приоткрылись. Это интриговало – у женщин, случалось, мои ласки находили весьма горячий отклик, но любовь мужчин еще была для меня в новинку. Наложники глядели на мою персону с настороженным почтением и что-то не спешили млеть и восхищаться. Полагаю, это подтверждало мое подозрение, что одалиски все-таки в первую очередь видели во мне своего господина и владетеля, но не мужчину. Были бы девы столь же благосклонны ко мне, встреться мы в иных условиях? Наверное, нет.

Продолжая исследование вытянутого в струну тела, пристально вглядывался в лицо воина, пытаясь распознать мелькающие на нем эмоции. Мои легкие прикосновения заставляли мужчину потеть и щуриться, он буквально впивался в меня взглядом, видимо тоже силился понять, что у меня на уме. Азиз прикусил нижнюю губу чуть ли не до крови, пришлось провести по ней пальцами, осторожно высвобождая из плена крупных зубов.

- Я думал покарать тебя за дерзость и хвастовство, да теперь вижу, что насчет клинка ты не преувеличил, - ровный тон голоса дался с трудом, но, боюсь, несмотря на попытки казаться незаинтересованным, пылающий страстью взгляд выдавал мое состояние.

- Однако, остается еще дерзость, - чуть улыбнулся Азиз, я незаметно ущипнул его за бок, чтобы не позорил меня перед стражами своей наглой улыбочкой.

- Полагаю, это все из-за того, что ты устал нести службу, Азиз, и жаждешь отдохнуть на мягких подушках сераля. Что ж, лови.

На пол перед закаменевшим воином полетел синий кусок ткани. В моем кармане всегда лежат несколько газовых платочков, их упорно засовывает туда уста, отвечающая за мои одежды. До сих пор я ни разу их не использовал для того, чтобы показать приглянувшемуся человеку, что он или она избраны султаном, обходился Домом радости. Но сегодня, распаленный видом мощного, жаждущего ласки тела, я не колебался.

- Мне теперь придется перебраться в сераль? – Азиз яростно сминал побелевшими пальцами кусок ткани.

Запоздало пришла мысль о том, что воину может не понравиться такой поворот событий.

- Вполне возможно. Ты же знаешь – любой житель страны – мой раб. Без исключений. Может быть, я захочу, чтобы ты сменил род деятельности.

Азиз поклонился. Кажется, он недоволен.

- Я могу идти? – голос воина был бесстрастен, но руки, сжатые в кулаки, подрагивали от напряжения.