А. А. Дельвиг. Сочинения

Ясмин, и лился красивы – но краше их роза;

Приятны крылатых певцов сладкозвучные песни -

Приятней полночное пенье твое, Филомела!

Все ваши прекрасны дары, о бессмертные боги!

Прекраснее всех красотою цветущая младость,

Прекрасней, проходчивей всех. Пастухи и пастушки!

Любовь с красотою не жители – гости земные,

Блестят, как роса, как роса, и взлетают на небо.

А тщетны без них нам и мудрость, и дар убежденья!

Крылатых гостей не прикличешь и лирой Орфея!

Все, други, вы скажете скоро, как дед говорит ваш:

Бывало, любили меня, а нынче не любят!

Да вот и вчера… Что краснеешь ты, Хлоя? взгляните,

Взгляните на щеки ее: как шиповник алеют!

Глядите: по ним две росинки, блестя, покатились!

Не вправду ль тебе говорил я: смотри, чтоб не плакать!

И ты попадешь в мою песню: сказал – и исполню".

И все оглянулись на Хлою прекрасную. Хлоя

Щеками горячими робко прижалась к подруге,

И шепот веселый и шум в пастухах пробудила.

Дамон, улыбаясь на шум их и шепот веселый,

Громчей заиграл и запел веселей и быстрее:

"Вчера, о друзья, у прохладной пещеры, где нимфы,

Игривые дщери Алфея и ближних потоков,

Расчесывать кудри зеленые любят сходиться

И вторить со смехом и песням, и клятвам любовным,

Там встретил я Хлою. "Старинушка добрый, спой песню", -

Она мне сказала. – "С охотой, пастушка, с охотой!

Но даром я песень не пел никогда для пастушек;

Сперва подари что-нибудь, я спою". – "Что могу я

Тебе подарить? Вот венок я сплела!" – "О, прекрасен,

Красиво сплетен твой венок, но венка мне не надо".

– "Свирелку возьми!" – "Мне свирелку! красавица? Сам я

Искусно клею их воском душистым". – "Так что же

Тебе подарю я? Возьмешь ли корзинку? Мне нынче

Ее подарил мой отец – а ты знаешь, корзинки

Плетет он прекрасно. Но, дедушка, что же молчишь ты?

Зачем головой ты качаешь? Иль этого мало?

Возьми же в придачу ты овцу любую!" – "Шалунья,

Шалунья, не знать в твои годы, чем платят за песни!"

– "Чего же тебе?" – "Поцелуя". – "Чего?" – "Поцелуя".

– "Как, этой безделицы?" – "Ах, за нее бы я отдал

Не только венок и свирелку, корзинку и овцу:

Себя самого! Поцелуй же!" – "Ах, дедушка добрый!

Все овцы мои разбежались; чтоб волк их не встретил,

Прощай, побегу я за ними". – Сказала, и мигом

Как легкая серна, как нимфа дубравная, скрылась.

Взглянул я на кудри седые, вздохнул и промолвил:

Цвет белый пастушкам приятен в нарциссах, в лилеях;

А белые кудри пастушкам не милы. Вот, други,

Вам песня моя: весела ли, судите вы сами".

Умолк. Все хвалили веселую песню Дамона;

А Хлоя дала поцелуй (так хотели пастушки)

Седому слагателю песней игривых и сладких -

И радость блеснула во взорах певца. Возвращаясь

К своим шалашам, пастухи и пастушки: "О боги, -

Молились, – пошлите вы нам добродетель и мудрость!

Пусть весело встретим мы старость, подобно Дамону!

Пусть так же без грусти, но с тихой улыбкою скажем:

"Бывало, любили меня, а нынче не любят!"

1821 2. ОТВЕТ

Зачем на меня ты и глупость, и злобу,

Плетнев, вызываешь нескромной хвалой?

К чему величаешь любовью бессмертных

Простого певца?

Так, были мгновенья ниспосланы Фебом:

Я плавал в восторгах, я небом дышал!

Я пел – и мне хором, веселые, вторить

Любили друзья.

Я пел – но в то время роскошная младость

Мне жизнь озаряла волшебным лучом:

Я веровал в счастье, я жаждал любови,

Я славой горел!

И опыт суровый смирил обольщенья,

Мой взор прояснился; но скрылись мечты,

За ними и счастье, и прелесть любови,

И славы призрак.

Как слушал Лаертид, привязанный к мачте,

Волшебные песни Скиллийских сирен

И тщетно к ним рвался – упрямые верви

Держали его, -

Так я, твоей лирой печально пленяясь,

Вотще порываюсь к святым высотам,

Знакомым бывало, и в робкие струны

Напрасно звучу.

Напрасно у неба прошу вдохновений:

Мне путь на родную страну возбранен,

И глас мой подобен унылому гласу

Жестоким стрелком

Подстреленной птицы, когда завывают

Осенние ветры и к теплым странам

Веселою стаей при кликах несутся

Подруги ее.

1820

3. ДВЕ ЗВЕЗДОЧКИ

Со мною мать прощалася

(С полком я шел в далекий край);

Весь день лила родимая

Потоки слез горючие,

А вечером свела меня

К сестре своей кудеснице.

В дверь стукнула, нет отклика,

А за дверью шелохнулось;

Еще стучит, огонь секут;

В окно глядим, там светится.

Вот в третий раз стучит, кричит:

"Ты скажешься ль, откликнешься ль,

Отопрешься ль?" – Нет отзыва!

Мы час стоим, другой стоим:

А за дверью огонь горит,

Дрова трещат, котлы кипят,

Ворчат, поют нерусское.

Но полночь бьет, все смолкнуло,

Все смолкнуло, погаснуло!

Мы ждать-пождать, дверь скрыпнула,

Идет, поет кудесница:

"Туман, туман! В тумане свет!

То, дитятко, звезда твоя!

Туман тебе: немилый край;

Туманный свет: туманно жить.

Молись, молись! туман пройдет,

Туман пройдет, звезда блеснет,

Звезда блеснет приветнее,

Приветнее, прилучнее!"

Ах, с той поры в краю чужом

Давным-давно я ведаю

Тоску-печаль, злодейку-грусть';

Злодейка-грусть в душе живет.

Так, старая кудесница,

Туман, туман – немилый край!

В нем тошно жить мне, молодцу!

Но та звезда, та ль звездочка,

Свети иль нет, мне дела нет!

В краю чужом у молодца

Другие есть две звездочки

Приветные, прилучные -

Глаза ль моей красавицы!

1824 или 1825

4. ГЕНИЙ-ХРАНИТЕЛЬ

(Сновидение)