A Banker's Journey

В своей жизни Эдмонд Сафра демонстрировал идею ответственности перед другими в концентрических кругах: семья, местная еврейская община, сефарды по всему миру, Израиль и, в конечном итоге, весь мир в целом. В последние годы жизни Эдмонд иногда выражал разочарование судьбой своей банковской империи: "Я все это построил, а для кого?". Он также был склонен цитировать Экклезиаста, поэтические библейские отрывки, в которых говорится о тщетности и тщетности человеческого труда. Но Эдмон Сафра строил свое богатство для долговременной цели и на благо всего мира. Когда в конце декабря 1999 года сделка по продаже HSBC была завершена, его акции превратились в наличные, которые составили львиную долю его состояния. Его стоимость оценивалась примерно в 3 миллиарда долларов, даже после того, как он согласился получить меньше, чем ему полагалось, чтобы урегулировать судебный процесс по делу Армстронга.

Но это было еще не все. Эдмонд владел несколькими весьма ценными коммерческими зданиями на берегу Женевского озера. У них с Лили были дома в Женеве, Лондоне и Монако. И, конечно же, Ла Леопольда - один из самых ценных отдельно стоящих домов в мире. Эти дома были заполнены замечательными коллекциями картин и скульптур, мебели, часов, книг и других предметов, которые они с Лили усердно собирали на протяжении многих лет. Одна из самых маленьких его коллекций, возможно, имела наибольшее значение. После смерти Эдмон все еще владел банком Banque de Crédit National в Бейруте - банком, который его отец основал как Banque Jacob E. Safra на улице Алленби за несколько десятилетий до этого - и где Эдмон получил свои первые уроки торговли.

В завещании Эдмонда были предусмотрены средства для Лили и ее детей, Адрианы Элиа и Эдуардо Коэна, для детей Адрианы, а также для его оставшихся в живых сестер Арлетт, Югетт и Габи. Остальное перешло к благотворительному фонду Эдмонда Дж. Сафры, создав еще одно учреждение, которое будет инвестировать в будущее. Возглавляемый Лили, фонд получил мандат на продолжение благотворительной деятельности Эдмона в институциональном порядке, придав еще большую структуру и цель его пожертвованиям, которые начались еще в 1940-х годах, когда он предоставил холодильное оборудование парижскому Альянсу.

Фонду потребовалось некоторое время, чтобы начать работу. И в течение нескольких месяцев после его смерти близким оставалось еще много незавершенных дел. Наследники и соратники Эдмонда должны были продолжать защищать его честь и развеивать неправду, слухи и инсинуации - те, что всегда окружали его просто в силу его происхождения, те, что активно разжигались агентами American Express, и те, что регулярно пускались в ход людьми, желающими насолить или просто привлечь внимание.

Месяцы после смерти Эдмонда были тяжелым временем для Лили и семьи Сафра, они терпеливо ждали, когда заработает механизм правосудия. Обстоятельства смерти Эдмонда неизбежно привели к появлению слухов, которые стали распускать люди нетерпеливые и злонамеренные. Через несколько дней после смерти Эдмонда Тед Махер признался: злоумышленников никогда не было, он действовал совершенно один. Но колеса правосудия вращаются медленно, и Махер предстал перед судом в Монако только осенью 2002 года, почти три года спустя. Это создало своего рода вакуум. Наверняка многие задавались вопросом, есть ли в этой истории что-то большее, чем ошибочный план Махера и печальная череда событий ранним утром 3 декабря. Сочетание денег, трагедии и славы оказалось непреодолимым для журналистов и рассказчиков, жаждущих внимания.

Доминик Данн, автор журнала Vanity Fair, специализирующийся на скандалах известных и высокородных людей, провел собственное "расследование". В статье "Смерть в Монако", опубликованной в декабрьском номере Vanity Fair за 2000 год, Данн, часто не связанный журналистскими условностями, свободно использует анонимные источники, выдвигая бездоказательные предположения и ставя их как вопросы. Действительно ли в теле Эдмонда было две пули? Была ли это работа русской мафии? Эдмонда убили за то, что он помогал людям отмывать деньги? Или, наоборот, за то, что он донес на русских отмывателей денег? Или это могли быть палестинские террористы. Сделав себя главным героем этой истории, Данн извлек немалую выгоду из того факта, что Лили Сафра явно не была заинтересована в том, чтобы вникать в его размышления. В знак того, что кампания American Express продолжала загрязнять информационный поток пятнадцать лет спустя, Данн также повторил дискредитировавшие себя утверждения о том, что Эдмонд имел дело с колумбийскими наркокартелями и что его самолет использовался в скандале "Иран-Контра". Это были дважды и трижды рассказанные истории, не ставшие правдивее от повторения. Разница заключалась в том, что на этот раз Эдмонд не защищался.