A Banker's Journey

Его перспективы становились все более глобальными, но Сафра продолжал общаться с людьми на индивидуальной основе. Когда в 1975 году Марти Мерц встретился со своими сестрой и зятем в Женеве, он позвонил Эдмонду, чтобы поздороваться из уважения. Эдмонд настоял на том, чтобы они поужинали, а когда Мерц появился в квартире, Эдмонд отправился в гараж за машиной. "Это Швейцария", - сказал он. "Мой шофер уехал на выходные в свой летний дом".

И пока он общался с Ротшильдами и организовывал кредиты для центральных банков Филиппин и России, Эдмонд поддерживал связь со своими старыми друзьями, которые жили гораздо скромнее, например с Мори Манном, который изо всех сил старался пробиться в Израиле. "У меня, как всегда, все . Очень трудно с семью детьми", - писал Манн летом 1975 года, прося 500 долларов, чтобы помочь оплатить свадьбу своей дочери Рахели и купить ей стиральную машину. Эдмонд согласился.

В свои сорок с лишним лет Эдмонд все лучше чувствовал себя в своей шкуре и в центре внимания. Однако его забота о личной и общественной безопасности оставалась острой, и весной 1975 года TDB разработала процедуры и рекомендации по оповещению о похищении и выкупе. Но в то же время Эдмонд все увереннее рассказывал о своей философии и деятельности широкой публике. Он сказал Forbes, что, хотя на балансе TDB числится драгоценных металлов на 105 миллионов долларов, "эти цифры о золоте, которое мы перевозим, для меня не существуют". Почему? "Они были стерты с баланса в тот день, когда мы купили это золото, потому что в тот момент, в ту же секунду, мы также продали его вперед". Он сказал журналу, что мог бы заработать на золоте 20 миллионов долларов за прошлый год, "но я предпочел заработать, может быть, 8 миллионов долларов". Указывая на портрет Якоба, висящий за его спиной, он продолжил: "Так всегда учил меня мой отец: "Бери то, в чем уверен".

Для Эдмонда уроки Якоба и наследие Бейрута оставались на первом месте. Один из самых примечательных аспектов истории Сафры заключается в том, что банк Якоба продолжал существовать в Бейруте даже тогда, когда послевоенная межконфессиональная антанта продолжала разрушаться, а еврейская община - сокращаться. Первоначальный банк Сафра теперь был крошечным пятнышком в империи Эдмонда, с балансом в 36,6 миллиона ливанских фунтов в 1974 году. Но во всех документах, в которых перечислялись теперь уже обширные владения империи Сафра, Banque de Crédit National на улице Алленби, бывший Banque Jacob E. Safra, занимал почетное место. В документе 1974 года, отражающем его баланс, он значился как "Старинный банк Сафра" и как номер тридцать шесть в списке банков Ливана. Эдмонд по-прежнему числился президентом и генеральным директором, а Генри Крайем - членом и генеральным директором. Среди других сотрудников были доктор Эдмонд Раббат, Джордж Раббат и Абдулкадер Нуэри. Рассказывают, что один ливанец пришел в Republic в Нью-Йорке и сообщил чиновнику, что вел дела с BCN в Бейруте. По его словам, он оставил на депозите 50 000 долларов, но во время гражданской войны ему пришлось срочно бежать из страны, и у него не было никаких документов. Эрнест Гинзберг взял имя этого человека и обратился к Эдмонду. "Я помню эту семью", - сказал Эдмонд. "Отдайте ему его 50 000 долларов".

В апреле 1975 года, когда палестинские боевики попытались убить Пьера Гемайеля, лидера маронитов, когда он выходил из церкви, вспыхнуло насилие, и началась пятнадцатилетняя гражданская война в Ливане. В июне около 30 000 сирийских солдат вторглись в страну. И все же многие учреждения и люди бесстрашно держались. Несмотря на то, что Эдмонд уехал почти тридцать лет назад, он оставался живым и неравнодушным сыном Бейрута. В декабре 1975 года преподобный Ли Пул, директор по развитию Бейрутского университетского колледжа в Северной Америке, обратился к Republic с просьбой возобновить его дар, чтобы он мог сохранить колледж открытым. "Мы ожидаем, что потеряем почти половину наших студентов (и, соответственно, доходов от обучения) и большую часть наших доходов от пожертвований из Ливана", - писал он. Неделю спустя Мурад Мамиех, один из членов еврейской общины, написал Эдмонду из Бейрута. "Чудом мы живы. Но бомбы рвутся в нашем квартале - целый месяц мы находились под обстрелом, несколько дней без электричества, без телефона, без лекарств, без денег". Один из братьев Мамие погиб. "После той Голгофы, через которую мы проходим, я решила поехать к моему брату Мойсе, чтобы обеспечить будущее и безопасность нашей семьи. Я молюсь, мой дорогой Эдмон, чтобы вы приняли во внимание мое письмо и ответили мне, как известно, с вашей помощью. Я не могу больше продолжать".