A Beautiful Lie (СИ)

Он лежал ничком, прислушиваясь к тишине. Совершенно один. Никто не наблюдал за ним. Здесь никого не было. Гарри был не вполне уверен, что он сам здесь есть. Прошло довольно много времени – а может быть, никакого времени не проходило, – и ему пришло в голову, что он существует, что он не просто бестелесная мысль, потому что он лежит, определенно лежит на чем–то. Следовательно, у него есть чувство осязания, и к тому же существует поверхность, на которой он лежит.

Голос будто из тумана заставил его сесть. Ноздри все еще наполнял запах леса. Но теперь он чувствовал под щекой холодную твердую землю, а дужка очков, съехавших набок, впивалась ему в висок. Все тело у него болело, а то место, куда ударило Убивающее заклятие, саднило, как ушиб от удара кастетом. Он лежал, не шевелясь, прямо там, где упал; левая рука вывернулась под неестественным углом, рот раскрыт. Он ожидал услышать крики восторга и торжества по случаю своей смерти, но вместо этого слышались торопливые шаги, перешептывания и встревоженный ропот.

Его звала Делия. Наконец, он может признать себе, что любит ее. Вот сейчас или никогда.

— Гарри, мы здесь, очнись, — ее мягкий голос убаюкивал, давая ложную надежду, что все будет хорошо. — Гарри, ты жив?

И он вынырнул будто из вязкого болота. Глаза распахнулись, сосредотачиваясь на белом как полотно лице девушки рядом.

— Вот и вся компания в сборе, — этот, пронизывающий до дрожи голос, он не мог спутать ни с чем. На секунду Поттер огляделся: никакого леса, рядом то, что осталось от Хогвартса. Кто–то притащил его сюда.

— Гарри Поттер, оказывается, жив, — объявил Темный Лорд всем присутствующим. — Я не смог его убить. Снова.

Наступила тишина ожидания. Никто не шевелился.

— Никто тебя не боится, Лорд Волан–де–Морт, — с высоко поднятой головой произнесла Делия. Она стояла вплотную к нему, загораживая собой Гарри, еле поднявшегося на ноги.

— А, это ты, дорогая Делия, — вальяжно произнес Темный Лорд. — Как же я мог про тебя забыть? Авада Кедавра!

— Нет!

Полыхнула вспышка, и Делия успела даже подумать, что сейчас умрет, но до боли знакомый голос, а в следующую секунду грохот свалившегося рядом тела отрезвили ее.

—Мама…

Розалина Викандер лежала в ногах у дочери, не шевелясь. Взгляд ее навеки потух.

Не прошло и секунды, как рядом свалилось еще одно тело.

— Папа… НЕТ!

Этот крик был потрясением. Истошный вопль вырвался из груди Слизеринки, сгибая ту пополам от боли: и моральной, и физической.

Это всего лишь сон. Кошмарный сон.

Но нет, кажется, явь. Ее родители мертвы.

Внутри не было ничего. Пустота.

Она бесшумно втягивала в себя спертый воздух, от которого голова словно начинала пухнуть изнутри.

Сердце колотило где–то в глотке, а горло пекло так, будто оно вот–вот зажжется огнем. Тело ныло, словно предвкушая новую волну боли, хотя еще не отошло от старой.

Мозг, словно окунутый в лед. Соображает медленно и неторопливо, перебарывая жующую боль в каждой напряженной мышце. Мысли путаются.

Внезапно взгляд ее натыкается на Темного Лорда, наполовину сокрытому в тени своих соратников, однако практически сразу различает застывшие глаза, пытливо всматривающиеся в нее.

И вдруг разрывающая вспышка боли. Будто раскаленным до нельзя кнутом полоснули по спине. На миг грудную клетку обожгло страхом, когда земля ушла из–под ног. На один всего миг, но затем этот страх снесло давящей, опаляющей волной боли, вкручивающейся под лопатки.

— Круцио!

Это было то самое, парализующее, потому что она упала, как подкошенная, рыча сквозь зубы, прикладываясь скулой и лбом об землю. То, что заставляло едва не ломать себе хребет от напряжения, в которое завязалась каждая мышца.

Ей казалось, что мясо заживо сдирают с ребер и не дают шевельнуться. Вывернуться. И палочкой нет момента воспользоваться.

Гарри и Рон смотрят в бессилии. У Поттера дыхания нет. Плотный обруч обхватывает ребра и сжимает их.

Нет, он не позволит мучить ту, что любит.

— Г… Гарри… — хрипит Делия сквозь сведенную челюсть. Чувствует, как покореженные внутренности не желают возвращаться в норму. Легким едва удается наполняться воздухом, смешанным с собственной кровью. Теперь она четко чувствовала ее не только на ладони, но и на языке. Она поднималась изнутри вместе с отвратительно–горькой желчью.

Беспомощный хрип опаляет горло, а протестующее тело само совершает рывок в попытке подняться. Но из губ девушки наконец–то вырывается вопль, от которого закладывает уши. И звенит.

Звенит в голове, нарастая, разбухая, двигая по сосудам эту боль, и ощущение такое, что тело сейчас просто распадется на молекулы, исчезнет из подземелья. Боль в спине такая адская, что даже образ Гарри теряется в красном тумане, пока глаза не начинают закатываться. Блэк ломается. Она чувствует, как что–то внутри, поддерживающее в ней жизнь, начинает медленно, с хрустом, сдвигаться со своего места. Теплая струйка стекает по мочке уха, теряясь в волосах, и от этого ощущения сводит дыхание. Леденеет сердце, которое сокращается так быстро и сильно, что ему хватило бы одного прикосновения к груди, чтобы разорваться на части.