А. Блок. Его предшественники и современники

мировоззрения Блока. Носителями «музыки» являются подлинная культура, с

одной стороны, и трудовые массы, с другой. Часто можно еще и теперь

слышать, что Блок отрицательно относился к интеллигенции. Диалектически

сложная (а отчасти и метафизически запутанная) творческая мысль Блока при

этом безмерно упрощается. Конечно, в те же дни, когда писались

«Интеллигенция и революция» и «Двенадцать», в дневнике Блока появляется и

такая, обращенная к части интеллигентов, запись: «Трусы, натравливатели,

прихлебатели буржуазной сволочи» (14 января 1918 г., VII, 318). Вряд ли

требует пояснений, к какой именно части буржуазной интеллигенции она

обращена. Для ясности общей перспективы следует помнить также и то, что к

другой части интеллигенции обращены знаменитые слова, завершающие

статью «Интеллигенция и революция»: «Всем телом, всем сердцем, всем

сознанием — слушайте Революцию» (VI, 20). Подлинная культура и ее

носители — подлинно творческая интеллигенция — включаются Блоком в

общий «музыкальный напор» истории, в стихию истории, поэтому естественно,

что эти слова обращены именно к способной их слышать части интеллигенции.

Ведь не к «прихлебателям буржуазной сволочи» они обращены!

И тут должны стать ясными некоторые особенности огромного

художественного скачка, взлета, который переживает Блок в начальный период

революционного переворота 1917 г. Как мы помним, после решающего

перелома 1908 г. основой творческого единства в искусстве Блока является

историческая перспектива, понимаемая как движение от «прошлого» к

«будущему». В общефилософском смысле она неизбежно становится

метафизической, «музыкальным напором», поскольку, как мы только что

видели, в ней отсутствуют конкретные исторические силы. Сейчас необходимо

сказать, что при таком изъятии конкретных сил из истории обнаруживается

односторонность и в самой блоковской «диалектике истории», в ее основе, в

«музыке». Среди блоковских определений «музыки» есть и такое:

«“Настоящего” в музыке нет, она всего яснее доказывает, что настоящее вообще

есть только условный термин для определения границы (несуществующей,

фиктивной) между прошедшим и будущим. Музыкальный атом есть самый

совершенный — и единственный реально существующий, ибо — творческий»

(1909, IX, 150). Между тем в более широкой идеалистической диалектике

истории само прошлое есть «отнюдь не только прошедшее, но вместе с тем и

настоящее», — сама история, прошлое призывается лишь для объяснения

современности, чтобы понять, что и сегодня есть нечто подлинное, «нечто

настоящее во мне»224. Согласно Блоку, подлинно «творческое» в истории

возникает в соотношении только лишь «прошлого» и «будущего». Как большой

художник, Блок реально имеет дело с современностью, но постигает он ее

особенным образом. Соизмеряя ее только с «творчеством» и только в

«прошлом» и в «будущем», он не в силах создать широко разветвленную

картину современности, эпически обобщенный образ настоящего. Поэтому ему

не удаются в дореволюционный период обобщающе-монументальные жанры —

поэма («Возмездие») и шекспировского типа драма («Роза и Крест»). Как раз в

связи с «Розой и Крестом» Блок признается: «… я еще не созрел для

изображения современной жизни, а может быть, и никогда не созрею…» (IX,

288). Разумеется, в подтексте здесь присутствует мысль о монументальном

обобщении в искусстве, речь идет не просто о любой картине современности.

Коллизии современного сознания в лирике Блок решал гениально. Но тут

выступает еще одна особенность творчества Блока. Творческими силами

истории, ее «музыкой» Блоку представлялись культура и трудовые массы. Блок-

лирик после 1905 г. стремился к изображению трудового человека. Реально он

мог его изобразить только сквозь образ «интеллигента», т. е. в специфической

блоковской концепции истории — сквозь образ творческого человека из

социальных верхов старого общества. Фактически это и было

«современностью» в искусстве Блока; такую возможность ему открывал

перевод перспективы истории на современность. В революции Блок воспринял

ее творчески-созидательный дух. Это давало ему возможность прямого,

непосредственного изображения трудового человека в его прямых

соотношениях с историей. Одновременно это открывало Блоку-художнику путь

к большим монументально-эпическим обобщениям, к поэме высокого стиля.

Возвращаясь к «Интеллигенции и революции» и «Двенадцати», надо

сказать, что общественная позиция, занятая Блоком в эпоху революции,

органически вытекает из его предшествующих исканий. С другой стороны,

именно приятие революции обусловливает новый и высший творческий взлет

Блока-художника. Нет ничего случайного в том факте, что именно в этот период

Блок с особой силой и последовательностью утверждает исторически-

созидательную роль трудового человека. И для Блока — общественного

224 Гегель. Философия духа. Соч., М., 1956, т. 3, с. 253.

деятеля, и для Блока-художника в высшей степени важно и показательно то, что

в статье «Интеллигенция и революция» решительно выводятся на первый план

широкие трудовые массы. Именно в их действиях прежде всего воплощен