А чем Россия не Нигерия?

Однако самое главное изменение, произошедшее в СССР в военные годы, — разрешение инициативы снизу. В период расцвета советского тоталитаризма (1932 - июнь 1941) всякая инициатива снизу считалась наказуемой, и наказывали по большей части не выговорами, а сроками или стенкой. В военных условиях от таких порядков пришлось отказаться. В первые месяцы войны Сталин ещё пытался лично отдавать приказы каждому полку и даже некоторым батальонам. Но результаты не впечатляли. И тут даже до усатого людоеда дошло, что лучше предоставить военным самостоятельность. К тому же они (и даже сталинист Жуков) этого очень настоятельно требовали. В дальнейшем рыжая и рябая личность ещё не раз издавала идиотские приказы (например, совершенно дебильный приказ «Ни шагу назад!»), но фронт эти нелепые распоряжения молчаливо игнорировал.

Так что войну с гитлеровской Германией наша страна выиграла не благодаря, а вопреки тоталитарному коммунистическому режиму. Вкратце можно сказать так: победа в войне — заслуга народа, страшные, чудовищные потери (27 миллионов по официальному счёту) — «заслуга» режима. Огромные потери в войне — это мера бездарности, безмозглости и слабости жестокой и кровожадной сталинской тирании. И если уж говорить о каком-то вкладе Сталина и верхушки ВКП(б) в победу, то он состоял лишь в том, что они на время поступились многими из своих принципов. Хотя после окончания войны, конечно, снова стали закручивать гайки.

Да, сейчас у нас принято восхвалять Сталина и его шайку. Коммунисты прославляют его открыто и бесстыдно, а партия власти — исподтишка и немного застенчиво. Однако на предвыборных плакатах «Единой России» в 2003-м можно было увидеть ту же самую усатую харю, которая так вдохновляет коммунистов всех оттенков. А с тех пор Путин и К° обнаглели и в январе 2005-го уже без стеснения говорили об установке памятников палачу и убийце № 1 в Москве и Белгороде.

Конечно, для страны и народа такое положение — позор. И пока любовь значительной части общества к сталинским убийцам не преодолена, нечего и надеяться на победу над современной клептократией. Ведь современные казнокрады, мошенники и бандиты — прямые и законные наследники убийц сталинского времени. 

О НРАВСТВЕННОМ СОСТОЯНИИ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА 

Понятно, что массовое сочувствие к палачам и убийцам — показатель глубокого нравственного упадка общества. Но поразительно, что в современной России находятся люди, которые воображают, будто наша страна в её нынешнем состоянии вправе учить морали другие страны. Вот образец подобной демагогии в исполнении г-на Паршева: «У нас порой воспринимали любовь Гитлера к животным и детям как лицемерие. Напротив, в его образе ярко проявилась именно мораль Западной Европы» (с. 403).

Ну, насчёт морали, чья бы корова мычала, а наша, российская, молчала бы. Напомню лишь, что по числу убийств в расчёте на 100 тысяч жителей Россия занимает второе место в мире, уступая лишь ЮАР. И не стоит думать, будто убийства у нас совершают в основном профессиональные «киллеры». Отнюдь нет! На первом месте в нашей стране стоят внутрисемейные убийства, особенно убийства жён мужьями. Да и многие другие преступления также совершаются на бытовой почве.

Преступники в России — это не какие-то находники, не заброшенные к нам парашютисты, а наши же люди. Они — естественное порождение клеп-тократического уклада. В разных странах и в разные эпохи подтверждается одна и та же общая закономерность: нравственное состояние общества в целом в сильнейшей степени зависит от морального уровня правящей верхушки («элиты», по г-ну Паршеву). Рыба всегда гниёт с головы. Но гниёт — вся.

И если в некотором царстве, некотором государстве — а именно в том, в котором мы живём, — установилась «власть воров» (М.Г. Делягин, устное сообщение[39]), то это не могло не отразиться на обществе в целом. Когда воровство процветает наверху, оно неизбежно и внизу. Припоминаю, как в 1990 году на Овощной опытной станции в Тимирязевской академии закупили 200 мотыг, а уже через год не осталось ни одной — все мотыги переехали на чьи-нибудь дачи. Это пример даже не мелкого, а мельчайшего воровства, зато ясно, что им занимался целый дружный коллектив.

К индивидуальному воровству наш народ не столь терпим, как к коллективно-долевому. Здесь я наступлю самому себе на любимую мозоль и расскажу про Л. Мы были с ней очень дружны, когда я уже поступил в вуз, а она ещё училась в выпускном классе школы. Л. мечтала стать ветеринаром и сильно переживала за несчастных собак и кошек. О своём опыте знакомства с реальными ветеринарами она говорила с ужасом:

— Представляешь, мы попросили разрешения сходить в ветлечебницу. Туда пришла женщина с собакой. Они осмотрели, говорят: «Усыпить!» Женщина в слёзы, а им хоть бы что! И кто к ним ни придёт, они всем говорят одно и то же: «Усыпить!»