А что будет со мной?

– Погодите, – вмешался я, – смотрите, что получается. Самолет стоит десять миллионов, новехонький. Если вы не круглый идиот, в чем вас трудно заподозрить, то получите за него по крайней мере шесть миллионов. За вычетом расходов это даст вам четыре миллиона прибыли только за то, что вы будете просиживать штаны и ждать, пока мы натаскаем для вас каштанов из огня. И это вы называете сделкой?

– Шесть! – всплеснул руками Кендрик. – Дружочек! Да мне, дай Бог, миллион получить после всех выплат. Ну, ну! Нельзя быть таким жадным.

– Мы хотим три с половиной миллиона, – сказал я. – Либо сделка отменяется.

– Эй! Обожди-ка, – раскрыл было рот Эрскин, – ты…

– Не встревай! – прикрикнул я. – Слышали, Кендрик? Три с половиной миллиона, или никакой сделки!

– Может, послушаем, что скажут остальные? – Глаза у Кендрика сделались холодные как льдинки.

– Нет! – возразил я. – Решающее слово за мной. Ну, допустим, они согласятся на ваши условия. Я не пойду у них на поводу. Значит, меня не возьмут в дело, но ведь мне известен план, – улыбнулся я. – Самолет застрахован. Он пропадает. Телефонный звонок в страховую компанию может наделать вам кучу неприятностей. Мы хотим три с половиной миллиона, Кендрик.

Он долго сверлил меня взглядом, потом кивнул:

– Ты, дружочек, бизнесмен хоть куда. Может, прекратим эту недостойную торговлю на трех миллионах? Это, конечно, грабеж, но на три я согласен.

Я поглядел на Берни:

– Мы же не грабители, верно? Согласимся на три?

Берни ошалело кивнул.

Я повернулся к двум другим. Эрскин вылупил на меня глаза и разинул рот. Пэм смотрела в сторону.

Не прошло и десяти минут, как я сделал нас богаче на целый миллион.

– Ладно… три, – вымолвил я.

Кендрик покривился:

– Значит, договорились. Если это все, то мне пора.

– Нет, не все. Как будет производиться оплата? – спросил я Берни.

Тот насторожился:

– Ну… Клод распорядится, чтобы деньги перевели в здешний Флоридский банк на мое имя, а я раздам их вам.

Тут настал мой черед разинуть рот:

– Ничего себе! Мы вроде как скончались, а в местный банк поступает три миллиона?

На лице Берни выступили капельки пота.

– Я… я не подумал об этом, – растерянно сознался он. – Что ты предлагаешь?

Я повернулся к Кендрику, который не спускал с меня злобных глазок.

– Перед взлетом вы внесете половину денег, то есть полтора миллиона долларов, в Национальный банк Мексики на имя Олсона. Остальное – после посадки.

Тот поерзал на стуле, достал носовой платок и начал обмахиваться.

– Это можно организовать.

– Можно или нельзя, вы это сделаете. Мы не взлетим, пока Берни не получит из банка подтверждения.

Кендрик пожал толстыми плечами. Я понял, несмотря на дежурную улыбку, что он уже ненавидит меня.

– Хорошо, дружочек. Будет сделано.

Помолчав, я сказал:

– Теперь вот что. Надо осмотреть посадочную полосу, где мы будем приземляться.

Мои слова застали его врасплох. Он замер, лицо залилось краской, а глаза из ледяных сделались каменными.

– Полосу… какую еще полосу?

– Посадочную полосу, – с обидным хладнокровием повторил я. – Мы хотим осмотреть ее.

– В этом нет нужды. Мы с Берни все обсудили.

– А теперь обсудите со мной. Где расположена полоса?

– В нескольких милях от Мериды.

– Кто ее строил?

– Мой клиент.

– Он умеет строить посадочные полосы?

Кендрик сдвинул набекрень свой рыжий парик, потом поправил его.

– Там полный порядок. Он знает, что делает. В эту полосу вложена уйма денег. Раз он доволен результатом, то и вам нечего волноваться.

– Вы так считаете? Неужели думаете, мы рискнем сажать десятимиллионный самолет на полосу, построенную кучкой мексиканцев? Мы что, больные? – Я подался вперед и гневно спросил: – Вы что-нибудь смыслите в посадочных полосах? Можно ведь загубить самолет. Помнишь, – обратился я к Берни, – как мы навернулись на полосе, которую строили вьетнамцы? Она просела, и произошла авария. Помнишь?

Это было чистое вранье, но Берни нашелся и подыграл:

– Верно, верно.

Я снова повернулся к Кендрику:

– Эти трое заняты на работе, а я – вольная птица. Вот я и проверю полосу… организуйте это.

Кендрик облизнул губы.

– Я поговорю со своим клиентом. Вдруг он будет против.

– Тем хуже. Пока я не проверю полосу, самолета ему не видать.

– Я подумаю, как это устроить. – Он помолчал, пристально вглядываясь мне в лицо. – Какие еще трудности, дружочек?

Я широко улыбнулся:

– Никаких, теперь все мои трудности стали вашими.

Кендрик встал:

– Тогда я побегу. – Он приподнял парик и поклонился Пэм: – Счастливо оставаться, мои милые, – и обогнул стол, но задержался и взглянул на Берни: – Смышленого парня ты откопал, Берни… смотри, как бы он не оказался чересчур смышленым. – И с этими словами проковылял вниз по лестнице к черно-желтому «кадиллаку» и был таков.

Я закурил сигарету.

– Итак, что мы имеем? – обратился я к Берни. – Во-первых, лишний миллион в общей копилке. Во-вторых, теперь мы узнаем, кто покупатель самолета. Это я выясню, когда поеду туда. В-третьих, по крайней мере половину денег мы получим наверняка, даже если Жиртрест прикарманит остальное, а с него станется. Ну, Берни, чем плохо?

Олсон криво ухмыльнулся:

– Что ж я, зря тебя вызывал, что ли?