А что, так можно было? (СИ)

Мирослав не узнавал сам себя. Где тот собранный, хладнокровный бизнесмен, отсекающий любые эмоции и спокойно и непреклонно идущий к своей цели? Почему вместо обычной уверенности в себе он ощущает глухое чёрное желание сгрести в охапку эти чужие букеты и затолкать в глотку тому, кто их подарил? А потом вытащить Суворова на лестницу и запустить кубарем вниз. Не только за букеты и его присутствие – за всё. За то, что встретил Юлю раньше. За то, что она любила его, прикасалась, ложилась в постель, родила от него сына. За то, что разочаровал её, заставил сомневаться в себе и людях. За то, что не оценил, какое сокровище было в его руках, сломал, выключил её свет. Только от одной мысли, что самая лучшая на свете женщина плакала, хотелось крушить и ломать всех, кто посмел погасить огонь в её глазах. Уничтожить, прогнать, стереть из её жизни, не давая шанса сидеть тут, держать Юлю за руку и решать проблему – что особенно гадко, их общую проблему. Потому что это они – родители. Это они знают все привычки сына, его возможности и порывы. Это они обзванивают друзей, одноклассников и каких-то общих знакомых, договаривая друг за другом предположения. Это они знают, кого и как спросить, чтобы не поднять панику среди родителей и узнать как можно больше информации. Это они то и дело касаются то плеча, то ладони друг друга, подбадривая простыми фразами «всё будет хорошо», «он умный мальчик и не натворит глупостей». И не спустит Мир с лестницы того, кто действительно может помочь найти Илью. А вот он, Мирослав Медведев, не может. Он ничего не знает о мальчишке, ничего не может предложить. И, как назло, знакомого генерала в этом городе не подтянешь. А в полицию Юля сама звонить пока отказалась.

Мирослав всё же набрал номер Игната Вереницкого. Не столько за помощью, сколько для того, чтобы отвлечься и не прислушиваться к разговорам в комнате. А когда положил трубку, заметил замершую в дверях кухни Юлю.

- Не поможет? – Почти неслышно, одними губами, прошептала Белкина. Мирослав покачал головой и потянулся было к Юле, но та словно не заметила его жеста, кивнула, принимая ответ, и снова скрылась в коридоре. Ещё через час ожидания и поисков Мир понял, что точно начнёт крушить мебель, если не найдёт себе применения. Попытался связаться с заместителями в Будве, но отбросил это занятие после первого же звонка, когда поймал себя на том, что собирается спросить подчинённого, куда мог деться парень-подросток, психанувший из-за нового ухажёра матери. Потом полистал сайты с доставкой готовых обедов, но вовремя догадался заглянуть в холодильник. Разогрел три порции горячего и отнёс две в комнату. Даже удержался от желания плюнуть в одну из тарелок, за что мысленно вручил себе пару медалей за мужество и силу воли. Чуть было не отказался от медалей, когда, уже возвращаясь на кухню, услышал за спиной голос Суворова:

- Юля. У тебя хорошие друзья, на твоей кухне как у себя дома ориентируются. Но может не задерживать человека?

Ответа Юли Мир не услышал, от души захлопнув за собой тонкую дверь, даже стекло в ней звякнуло. А когда в квартире раздался долгий и настойчивый звонок, даже не выглянул из кухни. Если это вернулся Илья, то лучше ему не видеть, что чужак ещё здесь. По крайней мере до того момента, как его заобнимают родители или надерут ему уши – это уж им решать. А если не Илья, то какое ему, Мирославу, дело до гостей.

- Киснешь? – В двери появилась беззаботная ярко-оранжевая голова. – Так и знала, что ты здесь.

Лерка деловито прошлась по кухне, окидывая взглядом и хмурого Мирослава, и букеты, и грязные тарелки. Щёлкнула чайником, достала огромную пивную кружку и начала накидывать растворимый кофе. На четвёртой ложке обернулась и приподняла бровь в ответ на недоумение на лице Мирослава.

- Что не так, господин Медведев? – Лера добавила ещё пару ложек кофе и принялась за сахар. Потом махнула свободной рукой в сторону комнаты. – Там ещё надолго. Этот «семейный», мать его, совет засел крепко. Зная Илью, ему ещё часа три нужно, чтобы остыть. А мне нужен кофе. Очень нужен.

- Тебе Юля позвонила? – Мир был рад появлению этого огненного вихря. Лерка своей энергией и безбашенностью помогала отвлечься от разрушительной ярости и нервной беспомощности лучше любого алкоголя и транквилизатора.

- Ага. – Озвучила очевидный ответ Новорядская. – А ты чего тут один застрял? Тебя в песочницу не берут?

- А зачем я им там? – Как будто беззаботно отмахнулся Мир, через силу принимая непринуждённую позу. Вроде как сижу тут, отдыхаю, насаждаюсь одиночеством. Лера снова обернулась и сощурила свои кошачьи глаза.

- Ага, ясно-понятно, миграция тараканов в действии. И что уже напридумывал?

- Забейся, миссис Фрейд, а? – Не удержал раздражение Мирослав, выплёскивая его на назойливую собеседницу.

- Яяясно. Всё ещё хуже, чем я думала. - Лера сделала глоток чёрного напитка из громадной кружки и мурлыкнула, а потом высунулась в коридор и крикнула. – Белка, как мама? Запас корвалола в городе ещё есть или она уже под присмотром бригады кардиологов?