А что, так можно было? (СИ)

- А вот я не уверен. – Мир вырвал руку и шагнул в подъезд. Сообщение от Юли «Не жди меня, я остаюсь с семьёй» просто стало последней каплей на фоне того, что только что наговорила Новорядская. Остыть? Неплохая идея. Но остывать Мирослав планировал один. Здесь он точно что-то сломает, если останется ещё хоть на минуту. – Всё, Лер. Удачи.

Медведев уже заходил в свой номер, когда телефон пиликнул снова. На этот раз номер оказался незнакомым, и Миру пришлось перечитать сообщение несколько раз, прежде чем до него дошёл смысл написанного. И только какой-то очень ответственный участок мозга, громко сигнализирующий, что в этом маленьком и хрупком гаджете кроме личных решаются ещё и рабочие вопросы, не дал запустить телефон в полёт до ближайшей стены. Мирослав что-то прошипел сквозь зубы и быстро набрал ответ. Потом пометался по номеру, отправил ещё одно сообщение и подошёл к так и не разобранному чемодану, в одном из отделений которого лежало кольцо. И только тогда он громко, зло и болезненно закричал, сжимая в руках телефон, экран которого начал покрываться мелкой сеткой трещин.

Глава 60

ЮЛЯ

Как же больно на душе! Юлька бродила по пустой квартире и не могла найти себе места. Хваталась то за один предмет, то за другой. И постоянно тянулась то к карману, то к сумочке. Нет, ну надо ж было забыть телефон! Хорошо, ключи и кошелёк в сумке были. А то получилось бы, как с Ильей. Но с ним-то всё понятно - он мальчишка, пацан, взрывной оболтус! Увидев мать с чужим мужчиной и услышав его слова о замужестве, даже не подумал дослушать и поговорить. Так ещё и выбежал из дома без рюкзака, ключей и денег. Телефон в кармане, с тремя процентами заряда. Вот что эти дети делают в школе вместо учёбы, что телефоны за полдня в ноль разряжаются? Отцу успел написать, чтобы не поднимался в квартиру. А что передумал и поехал к бабушке – не успел. На транспортной карте, хранящейся под чехлом телефона, - денег на одну поездку. И ведь даже в таком состоянии не забыл бабушку попросить, чтобы предупредила маму или папу, что он у неё.

Как же Юля хотела наорать. Ну не бывает так, чтобы именно сегодня человек, до паранойи боящийся отключенного телефона, «не заметила», что он выключился. Сам. Вдруг. Мистика какая-то. Не иначе! И отправить сообщение «забыла». И глаза такие честные-честные, растерянные. Даже можно было бы подумать, что виноватые. Можно было бы, если б не накрытый стол, как в ожидании дорогих гостей. И если б не радость при виде «Костеньки». Если б не дифирамбы в его честь – как примчался к «своей семье», как переживает. Где Юлька найдёт человека лучше, чем такой золотой Костенька? И тут уж в Белке проснулся зверь пострашнее. Это сейчас Юля жалеет, что у её кипящего от волнения за Илью, от непонятного поведения бывшего мужа, то присылающего цветы и угощения, то раздражённо отмахивающегося от разговоров, чайничка сорвало крышечку. Это дома, пока они с Костей обзванивали илюшкиных друзей, она была спокойна, потому что рядом, за стенкой, была её собственная опора, её медведь, одним присутствием дающий уверенность и силы. Мирослав не ушёл, молчаливо и спокойно давая поддержку – как он умел, без слов, но так веско. Накормил обедом, про который Юля бы и забыла в своих переживаниях. В этом жесте было больше необходимой поддержки, чем в раздражающих словах Кости, что «всё будет хорошо». Юля и сама машинально ему отвечала теми же словами. Машинально касалась плеча, не испытывая при этом ни волнения, ни тепла. Да, Костя тоже волновался, он же отец. Да, они оба понимали друг друга. Но слова звучали как сквозь стекло, прикосновения скорее напрягали, чем утешали. Юля понимала, что время для разговора об их дальнейших отношениях неподходящее, но точно знала, что никаких отношений быть не может – слишком они далеки, слишком равнодушны. Тем более странными и непонятными были намёки Кости на возвращение. Как будто два разных человека перед ней. Но странности эти Белка списывала на нервную ситуацию и необходимость быстрее найти сына.