А что там в Брюгге?

Так появились у нее «Волшебные сказки Ш. Перро» в переводе Тургенева из подарочной детской серии издательства Вольфа. Немного потертая книга в сафьяновом переплете с золотым тиснением. 1867 год на титульном листе интриговал и радовал. Да, книга детская, но рассматривать ее, перелистывать прекрасного качества страницы, любоваться иллюстрациями — какое это было наслаждение!

Были и маленькие книжечки карманного формата издательства Суворина, которые в свое время стоили недорого. Зато первое издание, чем Василиса очень гордилась. Радовало и то, что многие книги бесплатно отдал сосед, делавший ремонт и освобождавший квартиру от ненужного хлама. Причем, избирательная теперь Василиса забрала у него не все, а только лучшее и достойное внимания.

Книги были разные, но, в основном, старые. Современные печатались на плохой бумаге, которая дурно пахла и наощупь была неприятна. Оттого Василиса по-прежнему предпочитала книги «того» времени, зачитанные. Все те же книги с «Историей» и скупала их с радостью, с вожделением представляя себе все новые и новые открытия.

Наступило странное время, когда прекрасные книги можно было купить за копейки, а то и просто забрать даром. Любимая, до последней полочки исследованная библиотека закрылась. Уборщица тетя Маша сама упросила Василису прийти и забрать хоть что-то из книг, лишь бы не пропало, лишь бы не выкидывать, не сжигать.

Так у Василисы появилась библиотека. Своя, вымечтанная, с любовью собранная и собираемая. Под книги пришлось выделить целую комнату и часть коридора. Но Василису это только радовало. Маленькую комнату, уставленную стеллажами от пола до потолка, с небольшим, старым, но симпатичным письменным столом и уютным потертым креслом — спасибо все тому же соседу, одержимому ремонтом, — она называла «мой кабинет» и очень гордилась этим.

А когда в доме поселилась Баб Марта, — пришло тепло, а старушка и не думала выезжать, — стало совсем замечательно. Можно было вечерами сидеть в своем любимом кресле с новой книгой, в то время как по квартире стелился, разливался и растекался тонкий, волшебный аромат нового кулинарного шедевра от Баб Марты, щекоча ноздри и обещая наслаждение.

Глава 2

Василиса любила Вербное воскресенье. Любила это весеннее оживление природы. Любила строгие веточки с серыми, пушистыми комочками. Любила с детства, когда мать приносила с рынка охапки аккуратно подстриженных вербных веток. В церковь никто из домашних не ходил, да и идти туда только ради веточек мать считала глупостью. Но домой их обязательно покупала.

Василиса традицию оставила и накануне праздника обязательно заезжала на рынок. Вот и в ту субботу она специально поехала за ветками.

Вернулась домой довольная, нагруженная пакетами с продуктами и большим бумажным свертком с вербой, томительно пахнущей весной.

Испугавшись, что не слышит с порога привычного уже бормотания Баб Марты, Василиса, не раздеваясь, пошла на кухню.

— Бренны мы все, Марфуша. Вот и он преставился, — услышала Василиса, входя на кухню.

За столом сидела, царственно откинув голову, Александра Сергеевна. Марфуша, она же Чокнутая Баб Марта, суетилась молча! возле гостьи. Заботливо пододвигала розетку с яблочным вареньем, в котором переливались золотисто-медного цвета тончайшие ломтики яблок, похожие на крылья уснувшей бабочки. Подливала гостье в чашку темный ароматный чай, который обычно искусно заваривала, добавляя в чайник то какие-то пахучие специи, то кусочки сушеных фруктов, то травки. Из-за чего обычный магазинный чай становился тем, что можно было пить только с наслаждением и придыханием. На вышитой салфетке (и откуда она их достает?) стояло блюдо с пирожками, от которых шел такой аромат корицы и апельсиновой цедры, с чем-то еще таким знакомым, с чем, даже и не вспомнишь! Так, щелкаешь пальцами, — ну! ну! — а слово не вспоминается. Слова нет, да и надо ли вспоминать! Есть ощущение ароматного счастья, и этого довольно.

Василисе почудилось, что она, пораженная, неприлично долго стояла в дверях Лотовой женой, увидевшей пожары Гоморры. На поверку оказалось, что все это она увидела и успела осознать за то короткое время, которое понадобилось Александре Сергеевне, чтобы подняться из-за стола и протянуть ей руку.

— Ну, будем знакомы, — низким, чуть хрипловатым голосом произнесла тетка, — в первую нашу встречу я вела себя, как порядочная сволочь. Приношу свои извинения. Давайте теперь знакомиться, как положено. Я — Александра Сергеевна. Попрошу так и величать, хоть мы и родственницы. Фамильярности я не допускаю даже наедине с собой. Поэтому, как и в первую встречу, теть, тетушек и тетенек оставим для дурно воспитанных граждан. Вы — Василиса. Моя единственная здравомыслящая племянница. Блажная Авдотья и полоумная мать семейства Акулина не в счет.

Василиса, изрядно ошарашенная, только и смогла произнести то фамильярное и оставленное для этих, дурно воспитанных: «Ага».

Александра Сергеевна усмехнулась и неожиданно расхохоталась.