A Court of Light and Melody (ЛП)

В то же время она смирилась с тем, что не увидит Элейн сегодня. Гвин быстро уставала, и если она не вернется в свои покои в ближайшее время, то, скорее всего, заснет прямо на этих ступенях. Она не хотела даже представлять, как отреагирует Азриэль, если проснется и поймет, что ее часть кровати пуста. Поющему с Тенями и так сильно досталось, поэтому ей не хотелось волновать его еще больше.

Она зевнула и заставила себя встать. — Спокойной ночи, Люсьен.

Но когда Гвин направилась к двери, Люсьен произнес ее имя, заставив ее замереть на пороге. — Она… Элейн сказала что-нибудь еще? Обо… мне?

Гвин услышала стыд в его голосе. Стыд за то, что он задался подобным вопросом и осмелился спросить об этом вслух.

Но нет ничего постыдного в том, чтобы надеяться на лучшее.

Поэтому Гвин сказала ему правду. — Она сказала, что ты хороший мужчина. Неестественно хороший.

Хотя Гвин больше не могла видеть лицо Люсьена, она заметила, как напряженная линия его плеч немного расслабилась.

Сжав губы в скромной улыбке, Гвин снова направилась к выходу, бросив через плечо. — Еще она говорила, что видела вас вместе до того, как вмешался Грейсен. Не знаю, в каком качестве… — Небрежное пожатие плечами. — Но я знаю, что Грейсен теперь вне игры.

Когда Гвин удалось прокрасться наверх и забраться под одеяло, не разбудив Азриэля, она улыбнулась про себя. Прощение — не конец истории Элейн. Это начало.

========== Глава LXVI. See Her. ==========

На следующее утро, вернее, через несколько часов после побега Гвин из спальни и ее разговора с Люсьеном, ее разбудили нежные прикосновения пальцев к волосам. Кожа головы приятно покалывала, и она открыла глаза с довольной улыбкой.

Азриэль лежал рядом с ней поверх одеяла, одетый в новую пепельно-серую рубашку и брюки. Он явно давно проснулся.

Гвин моргнула. — Который час? — спросила она сонно. — Неужели я проспала…, — но Гвин запнулась.

Проспала что? Признание Элейн? Заседание? Суд?

Азриэль покачал головой. — Нет. Но мы все собираемся в столовой в ближайшее время. — Он нахмурился, и весь его вид передавал беспокойство. — Ты уверена, что уже готова присутствовать?

Она насмешливо хмыкнула. Прошлой ночью ей удалось незамеченной проскользнуть мимо Шпиона и пробраться в подвал. Она более чем способна сидеть за столом…

Но когда она попыталась приподняться на локтях, все тело пронзила боль, а голова потяжелела.

Возможно, ее полуночная прогулка была плохой идеей… Ее тело все еще восстанавливалось после битвы, и отсутствие нормального отдыха ему не помогало.

Гвин откинулась на подушки, признавая поражение.

Становилось все очевиднее, что, даже спустя годы тренировок, ее дар нельзя будет использовать в подобном ключе. И причина заключалась не только в ее физическом здоровье, но и в душевном спокойствии.

Рисанд владел похожим даром, и использовал его редко и с большой осторожностью. Она знала, почему. Это было неправильно.

Гвин вдруг подумалось, не хочет ли Верховный Лорд обсудить битву? Поговорить о том, как он пробрался в разум каждого своего солдата, убедив всех притвориться покорными Грейсену. Это было принуждение или он просто отдал безмолвный приказ? Гвин не знала Рисанда достаточно хорошо, чтобы понять, какой выбор он сделал.

— Гвин, — сказал Азриэль, прерывая ее мысли. Он помрачнел. — Я знаю, что для тебя важно присутствовать на этом… процессе. И я знаю, что тебя невозможно отговорить от того, что ты задумала. Поэтому я схожу к целителям и принесу тебе быстродействующий тоник от боли.

— Спасибо…

Прежде чем она смогла закончить, Азриэль поднял палец, заставляя ее замолчать. — При одном условии.

Она усмехнулась. — Хорошо.

Он коснулся ее лица рукой. — Расскажи мне, что тебя беспокоит.

Она задумалась, сможет ли она когда-нибудь привыкнуть к тому, что кто-то настолько внимательно относится к ее эмоциям. Казалось, что все, кто ее окружал, заботились о ней. Не жалели ее — они заботились о ней. Так сильно. Эмери. Неста. Кассиан. Жрицы. Азриэль. И, возможно, вся его семья.

Ткань одеяла зашуршала, когда Азриэль придвинулся ближе. — Ты беспокоишься об Элейн?

При упоминание о средней Арчерон она почувствовала отголоски гнева. Гвин задумалась, сможет ли он когда-нибудь по-настоящему простить Элейн за то, что она сделала. За то, что она поставила жизнь Азриэля под удар.

Наконец, Гвин покачала головой. — Я думала о том… что сделала я. С помощью своей магии…

Как это обычно бывало рядом с Азриэлем, слова хлынули из нее как поток. Гвин рассказала ему, что чувствовала не только ментальную и физическую, но и эмоциональную усталость после того, как с помощью своего голоса заставила всех солдат преклонить колено. Она рассказала ему, что ей казалось неправильным использовать свою силу таким образом. Она одновременно чувствовала вину и гордость. И стыд.

— Я лишила их свободы воли. И думаю, это будет преследовать меня вечно. Мне… мне стыдно, — нахмурилась Гвин.

— Кто-то однажды сказал мне, что стыд, — мягко произнес он, — это напоминание о том, что у тебя есть совесть.