A Court of Light and Melody (ЛП)

Жрица терпела скрежет и царапанье веток и сучьев, крепко зажмурив глаза, пока они поднимались над верхушками деревьев. Она почувствовала, что начинает сползать по его ногам. Она не могла позволить себе соскользнуть ни на дюйм. Если он освободит хоть одну ногу из ее хватки, то сможет сбросить ее, и хотя Гвин не была уверена, как высоко они летят, она знала, что это падение убьет ее.

Жрица заставила себя открыть глаза. Они были так высоко, что деревья под ними казались зелеными точками. Гришам не просто хотел, чтобы Гвин отцепилась от него, он хотел ее смерти. Чтобы он мог дальше преследовать Альму и Харпер.

И это приводило в ярость.

Настолько, что руки, онемевшие всего несколько секунд назад, почувствовали себя сильнее, чем когда-либо. Настолько сильнее, что попытки Гришама освободиться казались ей слабыми.

Стиснув зубы, Гвин посмотрела на него. Он зарычал, остановил их подъем, взмахнул крыльями и потянулся к ней. Гвин позволила ему сделать это и схватила его за предплечье, сильно дернув. Гришам пошатнулся, и на мгновение они чуть не упали, его голова пригнулась.

Это дало ей возможность ухватиться за его шею и приподняться, чтобы облокотиться на его грудь. Ее бедра сжались вокруг него так крепко, что он снова вздрогнул и зарычал от досады.

Обхватив его шею одной рукой, свободной Гвин выхватила один из ножей, прикрепленных к бедру. Гришам резко дернулся, и нож выпал из ее рук, падая вниз, вниз, вниз, вниз, пока не исчез из поля зрения. Ей придется быть осторожнее.

Гвин потянулась за другим ножом, но Гришам успел выхватить его и, воспользовавшись моментом, схватил Гвин за косу, откинув ее голову назад. Гвин закричала, ее хватка на его шее освободилась, и она упала назад.

Но ногами она все еще крепко держалась за его торс, и когда она откинулась назад, в сторону от Гришама, он потерял равновесие. Они снова падали, но на этот раз дольше, чем раньше.

Казалось, он больше не пытался стряхнуть ее с себя и был готов к новым ударам. Даже если для этого придется лететь по спирали вниз.

Он ударил ее кулаком в лицо, и она уперлась в него, обхватив руками его предплечье и приняв удар на щеку.

Боги, как больно. В глазах у Гвин помутнело на мгновение, но она усилием воли заставила себя успокоиться. Гришам попытался освободиться от ее хватки, но добился лишь того, что снова притянул ее к себе на уровень глаз.

На этот раз она запустила руку в его волосы. В игру с выдергиванием волос могли играть двое, а Гришам точно был в этом хуже Кассиана.

Она дернула его голову назад, и Гришам застонал от боли и раздражения.

Он отвлекся. У нее были секунды, чтобы воспользоваться этим моментом и продумать свой следующий ход: как она собирается расправиться с мужчиной с кулаками в три раза больше ее и мускулистыми руками размером с ее бедра.

Как насчет того, что если кто-то посмотрит на тебя неправильно, ты скажешь мне, а я сломаю ему нос?

Гвин ухмыльнулся. — А если я сама захочу сломать ему нос?

Противник может обладать силой быка, но нет такого носа, который нельзя сломать.

Свободной рукой Гвин стянула с себя лук, затем закинула его за голову — тетива натянулась на шее.

Гвин не знала, откуда у нее взялась смелость, но она отпустила его волосы и ухватилась обеими руками за рукоять лука, как за посох. Она плотнее притянула колени к талии Гришама, сцепив лодыжки.

Ее время вышло.

Гришам расправил крылья, чтобы перевести их в нисходящее скольжение, и попытался оттолкнуть ее ноги от себя.

Перед глазами стояла красная пелена. Она была в ярости от ощущения его пальцев на своих ногах.

— Только не забудь выдохнуть при ударе.

— Я бы никогда.

— Ты постоянно забываешь.

— Только если я не помню.

Она выдохнула, потянув лук к себе, а затем закричала с невероятной силой, ударяя деревянной рукояткой лука в переносицу Гришэма снова, снова и снова, пока кровь не начала вытекать из его ноздрей, утекая вверх и попадая в глаза.

Он закричал, когда их нисходящее скольжение перешло в свободное падение, перевернувшись спиной к земле и устремив кончики крыльев в небо, пока он судорожно пытался вытереть кровь с глаз.

Она была в состоянии необъяснимой ярости. Таком, о котором ей рассказывали Азриэль и Кассиан. Когда ты действуешь исключительно на ярости и инстинктах.

Гвин опустила рукоятку лука от центра его лица к шее и уперла ее в подбородок, как раз туда, где, она знала, Гришам потеряет сознание, потому что если он продолжит так извиваться, они не смогут при падении зацепиться за ветки. Потому что теперь они точно падали. Они не собирались приземляться.

Они собирались разбиться.

Поднимаясь все выше и выше, Гвин била луком по подбородку Гришема, пока не увидела, что его глаза закатились, а челюсть отвисла. Мышцы иллирийца обмякли, и она смогла различить листья деревьев под ними.

Гвин ухватилась за передние ремни его иллирийских доспехов, прижав голову к его груди. Она ослабила хватку на его талии и опустила свои ноги параллельно его ногам.