А если снова с чистого листа

— Отставить, — командует неожиданно интеллигентный старичок. — Моё предложение такое: если они у тебя ревнители обычаев, так пусть начинают со сватовства. Пусть приезжают как положено: у вас товар, у нас купец и далее по тексту.

— В нашу избёнку звать? — злится Света.

После секундной паузы в разговор вступает толстуха Таня:

— В наше родовое гнездо! Поля, потерпишь нас ещё раз?

— С радостью, — отзывается она. — Полы покрашу, детей кто-нибудь из родных покараулит…

— А ни фига, — вступает толстуха Маша. — Чего это, Светка у нас безродная, что ль? Встретим всем кагалом, и с детьми, и со старухами. Мы Веневитиновы, а вы кто такие? Как их фамилия, Свет?

— Кузнецовы.

— Вторая по распространённости в России после Ивановых. А если взять в мире, то фамилия, производная от слова «кузнец» на первом месте. А наши предки дворянами были, под Уремовском усадьбой владели. А не жирно ли будет нашу кровиночку, белую кость, голубую кровь, за плебея отдать?

— Посажённые родители ещё нужны. Дядю Валеру с тётей Таней выдвигаю, — вступает охламон. — Тоже обычай!

— Мы, конечно, в любой сваре победим, — соглашается Таня. — Я своё красное подвенечное платье не пожалею в пляске с новыми сватами на британский флаг порвать. Но, думаю, что посажённые должны быть такой видной парой, чтобы никто из Кузнецовых не решился даже дохнуть в сторону невесты!

И взгляды всех устремились на супругов Бережковых.

Альбина закашлялась от неожиданности и сказала, что по ряду уважительных причин в Утятине появиться не может. Согласна поучаствовать ремонтом, деньгами, но туда — ни ногой! Застолье загудело. Но тут слово взял Валерий и заявил, что о свадьбе говорить рано, можно ведь и назло сватам настоять на Пружинске. Так что он надеется, что супруги Бережковы не откажутся принять участие в сватовстве. Альбина поглядела на мужа, он ухмылялся. Похоже, ему нравился этот запущенный дом, в котором было к чему руки приложить, в отличие от их дома, который он доводил до ума уже третий год, и вся эта развесёлая компания. И она обещала вернуться в следующие выходные.

Пока за столом обсуждали матримониальные дела, над Пружинском небо нахмурилось, а потом стало и погромыхивать. Ехидная старушка, которая сегодня взяла на себя роль главы застолья, сказала:

— Давайте-ка расходиться, МЧС страшную непогоду обещало. Так что на посошок — и по домам!

Дима повёз дальних гостей, а поскольку он Альбину попросил Игоря вечером уложить, она поняла, что до утра этот кот не появится. Они с Полиной не успели и половины посуды перемыть, как ветер усилился и начался ливень с близкими грозовыми разрядами. Почти сразу отключили электричество. Поля дёрнулась, что дети испугаются, но Альбина остановила её: с ними Геннадий Иванович, и он их отвлечёт. Полина всё-таки проверила, как они, и вернулась успокоенная, сказав, что они сдвинули две кровати и прикорнули все вместе, Бережков шестерым детям сказку читает с телефона, Витя уже почти заснул.

Наутро после завтрака в дом заявился Валерий и попросил оценить старинную мебель дяди Пети, которую Поля собралась продавать. Очень один жук из Новогорска упорно бюро сторговывает, но даёт не так уж много. Геннадий Иванович сказал, что с удовольствием поглядит, делом этим он интересовался, но оценить может работу, материал, к какому времени работа относится, но что касается цены — тут он пас. В зал оценивать мебель зашли не только взрослые, но и все шестеро детей. Гена поглядел на них, поглядел в окно и сказал:

— А вон папа Дима свой боевой джип чинит…

— Ура! — первым сориентировался Витя. — Я буду помогать!

Вся орава понеслась во двор. Мужчины отодвинули бюро от стены.

— Ну что ж, — сказал Геннадий Иванович. — Начало двадцатого века, с инкрустацией, хорошая сохранность. Обычно в таких бюро потайные ящички бывают, но секрет в том, что добраться до них можно, только если ящики в определённой последовательности вынимать.

И начал выдвигать их сначала сверху вниз, потом снизу-вверх, потом через один. Стоящие рядом даже не уловили, в какой момент один из ящиков развалился, и нижняя его часть выпала. К сожалению, обнаружились в потайном поддоне только несколько пожелтевших писчих листков и чернильница-непроливайка пятидесятых годов.

— Жаль, что не бриллианты, — усмехнулась Поля.

— Ох, Полиночка, возни-то с ними, — махнул рукой Валерий. — Всё, что бы тут нашлось, по закону твоё, потому что дом со всем добром тебе завещан. Но зависти! Так что продавать тайком бы пришлось, а значит, в цене можно промахнуться.

Он вышел, а Геннадий Иванович сдвинул к переносице очки и стал ощупывать заднюю стенку бюро. Потом попросил вязальную спицу и указал на маленькую дырочку, словно древоточцем проеденную. Вставил спицу в отверстие, что-то звякнуло, и часть доски выдвинулась. В ящике лежали какие-то бумаги.

— Аль, Валерия позови, — сказал муж, и Полине с вернувшимся Валерием велел. — Глядите вдвоём, вдруг всё-таки бриллианты!