... а Ганг течет дальше

Все мужчины, большей частью, очевидно, дельцы, были в европейских костюмах, женщины же, наоборот, — в ярких сари. Одинаковый у всех дам наряд не мешал каждой из них найти что-то, что подчеркнуло бы ее индивидуальный вкус. Чаще всего это сказывалось в мелочах: в немного более светлом тоне красной точки на лбу — кум-кума — или в своеобразной манере накидывать на плечи богато украшенный головной конец сари, но от внимания индийцев эти детали не ускользали.

Из напитков подавался только лимонад. Сухой закон и на этот дом наложил свое «отрезвляющее» вето, сэкономившее его хозяевам кучу денег. Да и вообще, кроме места у стола и пары сигарет, многочисленным гостям почти ничего не предлагалось: они расхаживали по пандалу, беседовали о личных и служебных делах, наблюдали за приготовлениями жреца, расположившегося со своей утварью немного поодаль. Непременное и в Индии свадебное пиршество состоялось позже в доме невесты, где в предвидении еще большего наплыва гостей столы были накрыты сразу в двух шатрах. У самого входа в сад расположились музыканты. Они исполняли марши вперемежку с опереточными мелодиями, которые, как мне показалось, мало интересовали гостей. Но ничего не поделаешь — такова традиция!

Потребовалось несколько часов,

чтобы одеть Манораму Чандок к свадьбе

Индусскую свадьбу и в наши дни трудно себе представить без участия жреца. Исполняемый им церемониальный обряд имеет значение регистрации брака, сам же жрец выступает в роли чиновника, ведающего актами гражданского состояния. Правда, совсем недавно в Индии было введено и гражданское бракосочетание, но традиции еще настолько сильны, что к нему мало кто прибегает.

Чтобы соблюсти необходимую дистанцию между собой и остальными «смертными», жрец, которому надлежало скрепить брачный союз в семье Пури, не присоединился к гостям, потягивавшим лимонад, а расположился особняком на веранде. Этот священнослужитель, имевший в дхоти, поношенном пиджаке и тюрбане не очень-то торжественный вид, беспрестанно варил какие-то масла, жег травы, манипулировал странными сосудами, окружая себя облаками дыма, благовониями и — в не меньшей мере — таинственностью. Ритуал чуть было не нарушил жених — двадцатисемилетний книготорговец Иш Кумар Пури: ему никак не удавалось соорудить на голове тюрбан из длиннющего куска шелка. Если бы ему на помощь не пришли родственники, присутствовавшие, как принято в Индии, в полном составе, и не завязали жениху первый в его жизни тюрбан, старинным обычаям был бы нанесен непоправимый урон.

Собственно свадьба состоялась позже в доме невесты, а многочисленные церемонии в саду Пури были только приготовлениями к ней. Тюрбан Иш Кумар Пури окропили маслом, на голову ему возложили золоченую корону, и каждый из родственников коснулся ее рукой. Затем лицо жениха закрыли золотой вуалью, а на шею ему повесили гирлянды из цветов; жрец при этом не прекращал вполголоса произносить заклинания, время от времени воздевал руки и выкрикивал какие-то слова. В завершение жениху вручили позолоченный меч — символ мужской силы и кокосовый орех — символ плодородия.

Но самые тяжкие испытания ждали беднягу впереди: ему предстояло проехать к дому невесты на убранной венками белой свадебной лошади. Добрым родственникам пришлось буквально втаскивать молодого книготорговца на седло. Ему никогда не доводилось ездить верхом, и он, пожалуй, скорее напоминал Дон-Кихота, благородного рыцаря без страха и упрека, чем счастливого жениха. К счастью, для соблюдения древнего обычая жениху было достаточно проехать несколько шагов от дома до ворот. Там он сменил жесткое и зыбкое седло на мягкое сиденье автомобиля, а его слуга ускакал вперед, чтобы его хозяин у дома невесты смог пересесть на коня и, как подобает, предстать перед ней верхом.

— Давно ли знакомы будущие супруги? — поинтересовался я.

— Такой вопрос может задать только европеец, — ответили мне. — В Индии, где юноши и девушки не сами делают свой выбор, это не играет никакой роли. Родители подбирают для сына будущую жену, причем она должна не только быть индуской, но и принадлежать к той же касте, что и он. Бывает, конечно, что у детей спрашивают их мнение, но оно редко влияет на решение. Да и что могут дети ответить на предложение родителей, если знают своих суженых лишь поверхностно и виделись всего несколько раз. В сельских местностях еще нередки и детские браки. Правда, закон их запрещает, но ведь то, что освящено народным обычаем, не сразу можно искоренить. В деревнях еще можно встретить девочек 8–12 лет со знаком замужества — красной полосой посередине пробора, хотя общее с мужем хозяйство они начинают вести, лишь когда становятся взрослыми женщинами.