A Girl in Black and White

— А ты? — нерешительно спросила я. — Что он с тобой сделал?

— После пятнадцати? Немного.

— Это потому, что ты был сильнее его, — сказала я, вспомнив, как Максим сказал, что Уэстон набирался сил с возрастом.

— Ты читала обо мне, принцесса?

У меня защемило сердце.

— Может быть. Как насчет до пятнадцати?

Тишина.

— Он мертв, Каламити. Это больше не имеет значения.

У меня внутри все сжалось, и мне внезапно захотелось обнять его и защитить от всего мира. Странное чувство пронзило мою грудь.

Я прижала свою ладонь к его, наслаждаясь разницей, когда переплела свои пальцы с его.

Мне нравилось, какими грубыми были его руки. Насколько они были больше моих. Как они ощущались на моей коже. Как я видела, как они сворачивали шеи, и все же какими нежными они могли быть.

Мне нравилось, как от него пахло кожей и мужчиной, какой теплой была его кожа и в какой полной безопасности я чувствовала себя в его присутствии. Мне нравилось все это. И прямо сейчас меня не волновало, что я не должна этого чувствовать.

Я с трудом сглотнула, набираясь смелости спросить его о чем-нибудь. Несколько фонарей парили прямо над нашими головами, и я посмотрела в ночное небо.

— Уэстон... Ты думаешь, печать неестественная? Что люди навязали это земле, и это приносит только вред Алирии и ее народу?

Через мгновение он ответил:

— Я думаю, что без печати многие все еще говорили бы, что магия вредит им и земле.

Я замерла.

Я никогда не думала, что он так ответит. Я полагала, что он может попытаться навязать мне свои прошлые планы. Даже несмотря на то, что он не показал мне, что все еще интересовался печатью, я все равно ожидала, что в последнюю минуту попытаюсь изменить свое мнение и спасти его рассудок.

Но его честность пробила дыру в моем сердце, боль обожгла мне глаза. Хотя он был прав. Я никогда не думала об этом с такой точки зрения; что в этом мире есть два типа людей, и оба никогда не будут счастливы.

Фонари расплылись, когда слеза скатилась по моей щеке. Тепло и... отчаяние просочились в мою грудь, томные, но тяжелые. Это могла быть игра света, могли быть слезы в моих глазах... Но мир внезапно обрушился на меня, когда одна золотая звезда пронеслась по небу.

 

 

 

 

Мне было светло. Я искала темноту, переворачиваясь на другой бок, но когда каждый мускул в моем теле закричал, на меня нахлынула ночь. Мои глаза распахнулись как раз в тот момент, когда моя рука потянулась к Уэстону, но коснулась только холодной постели.

Паника поднялась в моей груди, когда мой взгляд метнулся через комнату. Но когда я увидела знакомую кожаную куртку, висящую на стуле у письменного стола, кулак, сжимавший мое сердце, разжался, и я втянула воздух.

Он еще не ушел.

Реакция не должна была быть такой сильной. И я знала, что он должен уйти с минуты на минуту, но я не могла сдержать облегчения оттого, что увидела бы его еще раз.

На другом конце комнаты валялась разбитая ваза, а один из его клинков застрял в стене. Простыни валялись на полу, и я вспомнила, как сбросила их туда, потому что с одной стороны от меня был горячий воздух Симбии, а с другой — тепло тела Уэстона.

Я испытала некоторое облегчение от того, что не чувствовал особой темноты внутри себя, что прошлой ночью мне не казалось, что я боролась с темнотой. Хотя, если честно, я вроде как вертелась с ним в постели. Вероятно, он был доволен этим.

Я подошла к столу, чтобы налить чашку воды, и залпом выпила все, прежде чем налить еще. Мой взгляд метнулся к двери, когда я услышала, как она открылась, и увидела входящую служанку. Ту, с которой я столкнулась на лестнице.

Она отвела взгляд, когда увидела меня.

— О, простите, миледи!

Я подняла свое платье с пола и держала его перед собой.

— Все в порядке, — сказала я ей. — Я могу одеться, если тебе нужно зайти.

— О, нет. У вас посетитель, — сказала она. — Ан... Айседора?

Мое сердце остановилось, прежде чем застучать в предвкушении. Я накинула платье через голову, поправляя его, чтобы не выглядеть только что уложенной в постель. Я огляделась. Щетка? Куда угодно? Тьфу, нет. Она бы все равно знала. Что еще я могла делать так рано во дворце? Интересно, кто вообще сказал ей, что я здесь. Может быть, это была мама; она действительно знала о моих чувствах к принцу Титанов.

Я выскочила за дверь босиком. Легкий намек на настороженность поселился в моей груди, когда я увидела проблеск улыбки служанки, когда проходила мимо нее. Но мысль о том, что моя бабушка наконец-то здесь, пронзила меня, и я, не в силах удержаться, поспешила по коридору в холл.

Что-то замедлило мои шаги. Словно почувствовав дуновение ветерка перед тем, как он переменился, я почувствовала нерешительность, дурное предчувствие, просачивающееся по коридору и коснувшееся моей кожи.

Мое дыхание замедлилось, шаги по ковру стали легкими.

Беспокойство в воздухе становилось сильнее по мере того, как я приближалась к залу, пока мне не осталось сделать всего один шаг, чтобы его можно было увидеть за углом.

Но я этого не сделала.

Потому что я услышала голос своей бабушки. И голос мужчины, с которым я провела ночь.