A Girl in Black and White

Я попыталась притвориться, что его здесь вообще не было. Это был единственный столик, на который я не смотрела, но о котором я действительно знала. Я не могла понять этого, но то, что он просто сидел там, приводило мои мысли в беспорядок от того, что я гадала, куда он смотрел, что говорил, о чем думал.

Каждый раз, когда я подходила ближе в его направлении, неумирающее осознание покалывало у меня под кожей, посылая порыв нервов сквозь меня, и я перебрасывала волосы через плечо, все, что угодно, лишь бы занять руки, не думать о мужчине, сидящем там, его присутствие сводило меня с ума от разнообразия чувств.

Это должно было быть отвращение. Вот что я сказала себе. Сильное отвращение.

Моя кожа горела от сильного жара, проникавшего через открытые двери, и от взгляда Титана, скользнувшего по моей коже, как луч яркого солнца.

Каждый раз, проходя мимо этого столика, я подходила к Уэстону чуть ближе, чем необходимо. Не специально, конечно. Просто... обстоятельства.

В любом случае, на этот раз я, возможно, недооценила расстояние между нами, когда отошла в сторону, пропуская проходящего мужчину. Уэстон был так близко, что мое бедро задело его руку. Это было как огонь, мое дыхание замерло. Я даже не взглянула на него, просто притворилась, что это было совершенно безразличное прикосновение, но правда была в том, что я сходила с ума. Мне нужен был воздух. Да, воздух.

Но прежде чем я успела броситься прочь, я почувствовала это. Его рука легко легла на тыльную сторону моего бедра, почти как перышко, но у меня перехватило дыхание, и я замерла. Мой желудок сжался, когда жар от его ладони обжег меня сквозь платье, такой горячий.

Капитан напротив него сделал глоток эля, переводя пытливый взгляд на нас, пока Уэстон что-то говорил ему, но я не слышала этого, потому что его рука прочертила огненный след по моей спине и вверх к бедру, прежде чем он встал и повел меня через таверну в заднюю часть.

Мне показалось, что все смотрели на меня, и я точно поняла, как это выглядело: быстрый секс со шлюхой. Мое сердце билось как барабан, когда мы проходили мимо Санни на кухне, чьи глаза расширились, когда он толкнул заднюю дверь, его рука соскользнула с моего бедра на спину, выводя меня наружу.

Мой желудок сжался, когда дверь закрылась, оставив меня в этом темном переулке, освещенном только лунным светом.

— Уэстон, что...

Но я так и не успела закончить то, что хотела сказать, потому что ударилась спиной о дверь, а затем его рот оказался на мне, его губы без колебаний раздвинули мои, внутри меня вспыхнуло шипение, когда его язык коснулся моего собственного.

ДА. Мне никогда не нужен был воздух, мне нужно было это.

Под моей кожей вспыхнули искры, волна тепла разлилась по моей крови, и я поцеловала его в ответ, как будто планировала это годами, запустив руки вверх по его куртке, вокруг шеи и в волосы.

Его губы играли с моими снова и снова, его язык проникал внутрь и сплетался с моим, как будто он был зол на меня и на самого себя, и единственный способ выплеснуть это наружу был через наши рты. Он был в ярости. Я чувствовала это в его движениях, слышала это в его дыхании. И мне это нравилось.

Каждое теплое, влажное прикосновение его языка посылало горячую вибрацию давления по ленивой дорожке между моих ног.

Тепло его рук скользнуло вниз, к моему заду, сжимая так сильно, как только могло поместиться в его ладонях, прежде чем притянул меня к себе, в положении, в котором нам так было намного лучше.

Я прижалась к нему, придвигаясь так близко, как только могла; даже самые незначительные прикосновения вызывали вспышку удовольствия, обжигая еще жарче: прикосновение его пальцев к бокам моих обнаженных бедер; скольжение моих грудей по его груди каждый раз, когда мы сливались в очередном поцелуе с открытым ртом; мягкое, но грубое давление его губ на мои собственные.

Я думала, что сильное давление внутри меня взорвалось бы, когда он потянул за волосы у меня на затылке, чтобы провести своим ртом по моему горлу. Стало еще жарче, стон вырвался между двумя отчаянными вдохами, когда он прикусил мочку моего уха, после чего нежно пососал за ухом.

Он поднял меня, а затем бросил на штабель ящиков, его руки скользили все дальше и дальше вверх по моим бедрам, задирая платье по ходу движения. Каждое нервное окончание внезапно напряглось в этом месте; каждое мельчайшее движение заставляло меня раскачиваться, побуждая его руки задирать мои юбки до упора.

Мне было жарко везде. Так жарко. Ленивое давление в нижней части моего живота превратилось в жгучую тяжесть, которую нужно было потушить. Он оторвался от моего горла, чтобы крепко поцеловать меня, и я отдалась его рту, прижимаясь к нему бедрами.

Искры вспыхнули у меня под кожей, когда он целовал меня так долго, что я не знала, где заканчивалась я и начинался он. Куда бы ни касались его руки, мои нервные окончания обжигали, как дождь на раскаленном камне.