А главное - верность... Повесть о Мартыне Лацисе

Лацис приучал себя при всех ситуациях сохранять спокойствие, не повышать голос, однако здесь, словно в каменном колодце, каждое слово звучало гулко.

— Нет, я не сторонник мародерства. Но большой сапог имеет право на глубокий след…

Услышав эту фразу, Лацис уже не сомневался, кто стоит перед ним.

— Передайте его мне, — предложил он Покотиловым. — Я разберусь, где шелк, а где рогожа.

II

Будущий Мартын Лацис — Янис Судрабс в приходской школе сидел на одной парте с Яном Судрабинем, со своим тезкой и почти однофамильцем. Мальчишки часто дружат, не придавая значения положению родителей. Ничего не значит, что отец и мать Яниса Судрабса всю жизнь батрачат, что Янка уже теперь с весны до осени пасет хозяйскую скотину, а подрастет — тоже станет батраком. Ничуть это не мешало ему ходить в закадычных друзьях Яна Судрабиня, отец которого не кто иной, как серый барон. Так в отличие от настоящих баронов — немецких помещиков — называли крупных хозяев-латышей.

Однажды ранней весной, когда в березах начинает бродить сок, оба Яна взобрались на два соседних кряжистых дерева. На шеях висели бутылки, а в карманы вложены ножики. Надрежут ветку, на нее — бутылку. К концу занятий в школе она наполняется сладким, немного терпковатым соком. Вкусно!

Подвесили бутылки и поднялись еще выше. Ни один не хотел отстать. Самолюбивый Ян Судрабинь добрался бы до самой верхушки, но рассудительный Янис крикнул:

— Станция Вылезай, выше неба не шагай! — И сел на сук, который хоть и покачивался под ним, а держал надежно.

Как далеко видно отсюда! Вот хутор Рагайни, где в хибарке ютится Янис с родителями-батраками, хозяйская изба на каменном фундаменте, амбар с высокой дощатой крышей, сарай для скотины. По двору бродят куры, гуси, утки, спит, уронив голову на лапы, старый пес Бобкис; мать Яниса, маминя, крутит колодезный ворот. Сколько достается ее рукам… Мальцом ему всегда хотелось, чтобы перед сном маминя провела рукой по его волосам или хотя бы притронулась пальцами ко лбу. Но она все еще на работе. Он заснет, проснется — нет ее. Лежит с открытыми глазами, ждет. Наконец маминя заходит. Но что она делает? Зачем открывает и снова закрывает дверь? Япка приподымается, всматривается: мать вставила руку в дверную щель и зажимает ее. Янис вскакивает с постели.

— Что ты, маминя?

— От работы руки отнялись. Новой болью выгоняю старую.

Янис и сам пробовал так, но, должно быть, не скрутила его руки «старая» боль, выхватывал пальцы из дверного проема, дул на них, встряхивал.

Сейчас, сидя на крепкой березовой ветке, он переводит взгляд направо. Через версту — хутор Судрабиня, Изба тоже на каменном фундаменте. Нет, у них не изба, у них дом, почти как у настоящего барона. Крыша черепичная, и все остальные постройки под черепицей. И сад почти такой же, как у барона. Во всей округе ни у одного хозяина нет такого сада.

А баронская усадьба — на холме. Кирпичный двухэтажный дом, две трубы, между ними — башенка, а на ней — флюгер: железный рыцарь с железным знаменем. Ветер ударяет в знамя, и рыцарь поворачивается.

Дальше еще один пригорок, на нем базница, по-русски — церковь. На высоком шпиле застыл петух, как и рыцарь — тоже железный.

От базницы до баронской усадьбы, от усадьбы к хуторам вьется дорога. Редко кто по ней проедет. Если один из Янов первый заметит, вопит от радости, показывает другу. А тут, кажется, одновременно увидели, одновременно воскликнули:

— Что это?

Действительно, что-то непонятное: идут двое, обе руки сложены впереди — одна к другой. Почему они так? Неудобно же… Ян Судрабинь оказался зорче:

— Чем-то связаны!

— Закованы, — через несколько секунд уточнил Янис. За ними верхом на лошади — урядник.

Никогда не видели мальчишки, как ведут арестованных. Кто же эти люди? Воры, убийцы? Вглядываются в лица — учителя из соседней школы. Учителя? Но не могли же они стать ни ворами, ни убийцами…

Быстрее, чем когда-либо, помчались в свою школу. Только их наставник в класс, оба Яниса подняли руки.

— Говори Судрабинь, — тот хорошо знал, кто чей сын.

— Мы с Янкой на дороге… Двух учителей с соседней школы… Руки закованы, а сзади урядник на лошади…

Наставник зло процедил:

— Государственные преступники! Таким один путь — на виселицу!

— За что?

— Со-ци-а-листы!

— А что это? — не поняли ученики.

— Против самого августейшего государя императора! «Как можно? Разве есть такие?» — спросил себя Янис.

— Распространяют запрещенные книжки, подбивают темный народ на смуту, на цареубийство!

Страшно и непонятно Янису: учителя ведь все знают, всему учат… И вдруг против царя…

Услыхали друзья новое слово: «социалист», а что это такое, не поняли.

III

Попрощавшись с Покотиловыми, Мартын Лацис пошел вместе с офицером дальше.

Всегда такой рассудительный, он сейчас явно поддался порыву. Покотилов-старший — надежный товарищ, зря задерживать не станет. Значит, надо разобраться с этим человеком. Обязательно надо разобраться!