А я верну тебе свободу

Телевизор, стоявший в камере, казалось, работал двадцать четыре часа в сутки. Вначале он дико раздражал Сергея, как, впрочем, и многое другое. Потом Сергей привык и перестал реагировать на звук. И на запахи. Человек привыкает ко всему. Да и это была возможность регулярно видеть Юльку… У кого еще из сокамерников была такая возможность? В смысле видеть свою биксу. Хотя Юльку все знали (заочно, конечно), а уж когда она занялась тюремной тематикой, стали смотреть регулярно. С таким же интересом, как смотрели наиболее популярные в тюрьме аэробику и художественную гимнастику… Юлька, правда, никогда не появлялась полуодетой. Хотя, наверное, многие представляли, какая она… И только Сергей знал… И только он один знал — вернее, догадывался, — почему она вдруг начала делать репортажи о тюрьмах и зонах, а не просто о криминале. Раньше-то она ведь только с мест преступлений вещала и описывала их в своих статьях. А тут такое забабахала в своих «Невских новостях»… Боже, какой же он был дурак… Почему он женился на этой козе Алке?! Зачем она была ему нужна?! Уже на развод подала, коза.

А уж про «дачки» и свиданки даже говорить не приходится. А Юлька, судя по всему, вполне может тут появиться в самое ближайшее время.

Сергей посмотрел на часы — наручные часы не из драгметаллов можно было иметь. Как хорошо, что он в свое время не купил золотой «Ролекс». А ведь хотел, идиот.

Сергей придвинулся к телевизору. С камерой, можно сказать, повезло — в этом плане. А то ведь телевизоров только 172 на 855 камер.[2] Большинство не имеет возможности ничего по ним смотреть. Так что пусть уж лучше раздражает сутки напролет…

К телевизору уже подтягивались многие из тех, кто не смотрел другие передачи. Через несколько минут должна была начаться криминальная хроника. И в кадре появится Юлька.

Юлька стояла на набережной Робеспьера и вещала о «Крестах», маячивших на заднем плане.

Между Юлькой и «Крестами» несла свои воды Нева, освещаемая ярким солнцем… А ведь когда сегодня днем Сергей смотрел на тот берег, ему показалось, что он видел там ее… Юльку… Только солнце слепило глаза, и он не был уверен. Или просто почувствовал, что она там?

— Э, так это же Лопоухий с Кактусом из сухоруковских. Ну пацаны дают! — воскликнул кто-то из сокамерников. к «Это Юлька дает, — подумал Сергей, а не пацаны. Значит, ждать маляву? Юлька что-то придумала?»

Он уже давно понял, что рассчитывать ему больше не на кого.

* * *

В огромном кожаном кресле в позе отдыхающего тюленя развалился мужчина лет пятидесяти пяти на вид. Весь его облик излучал силу и власть. Рубашка на волосатой груди была расстегнута, и под ней были видны синие купола. Количество куполов — количество судимостей. На нескольких пальцах и на правой кисти остались шрамы от сведенных татуировок.

По обеим сторонам от властного мужчины сидели молодые парни. И одному, и другому было лет по тридцать. Все трое смотрели криминальную хронику. Когда передача закончилась, старший щелкнул «лентяйкой» и посмотрел вначале на одного парня, потом на второго.

— Ну что, звезды экрана? — процедил. — На хрена засветились? Мусорне захотели о себе напомнить? Чтобы они о вас не забывали? Вам этот головняк нужен? Или гуси улетели,[3] когда эту биксу увидели?

— Это все она, — промычал Лопоухий. — Гадом буду, она…

— Она нас… — Кактус задумался, подбирая нужное слово, — приворожила!

— Да, Иван Захарович, — тут же поддакнул Лопоухий, — она как начала сладким голосом…

— Не гони пургу!

— Мы с Кактусом как заговоренные… Гадом буду! Даже не в курсах, как так могло получиться…

— Зато я в курсах! — рявкнул старший, но тут же успокоился и произнес в задумчивости:

— Без этой стервы, думаю, не обошлось. Серега один бы не потянул. Все беды в этой жизни от баб…

— Да, Иван Захарович, — тут же поддакнул Лопоухий. — Все зло от них.

— И о чем думал Господь, когда создавал Юлию Смирнову? — произнес Кактус.

— Да Господа там и близко не было! — расхохотался тот, кого именовали Иваном Захаровичем. — Отвернулся Господь, и тут же за дело взялся дьявол.

— И она свалилась на наши головы, — сказал Лопоухий.

— Что прикажете, Иван Захарович? — спросил Кактус.

Старший задумался. Думал долго, потом хитро усмехнулся и заявил:

— В отношении Смирновой пока ничего не предпринимать. Работать только с Татариновым. И остальными участниками комедии. Драмы.

И посмотрим, как Юленька выкручиваться будет.

И что предпримет. Интересно, что этой биксе может прийти в голову.

— Этого не знает никто, — вздохнул Кактус. — Ну если только дьявол…

— Поразвлечься желаете? — подобострастно спросил Лопоухий.

— Да, что-то я заскучал в последнее время…

Глава 1

Мы с Сергеем возвращались из Финляндии.

Он был там по делам фирмы, я — по своим журналистским. В свое время мы и познакомились в этой стране, когда я отправилась за очередной «сенсацией»: делала репортаж о финских свалках, вернее, наших гражданах, забирающих оттуда выкинутый северными соседями товар (для них уже — хлам), а потом толкающих его в Питере. Сергей как раз и оказался одним из таких товарищей.