А я верну тебе свободу

В позапрошлом году Сергею пришлось отправиться под «крышу». Был выбор: или продолжать делать деньги так, как он умеет, но подконтрольно, или… Следовало ожидать один из нескольких вариантов, вплоть до строгого черного костюма и похоронного марша. Вначале он, конечно, попробовал сопротивляться.

В результате его сдали финской таможне наши же братки. Финны обожают стукачество, в особенности на наших граждан. Частенько звонят в полицию, заметив, как какая-нибудь машина с питерскими номерами превышает скорость.

Потом приходится объясняться, а там — не наши менты, они за портрет финского фольклориста[4] не станут забывать о совершенных нарушениях. А штраф за минимальное превышение скорости в Финляндии — триста марок.

Любимый в очередной раз поменял фамилию (теперь — на бабушкину). Затем новоявленный господин Татаринов Сергей Иванович получил в глаз с обещанием добавки и тогда уже решил, что родственники, друзья, знакомые и любимая женщина (то есть я) предпочтут обойтись без прослушивания траурной классической музыки в его честь, и предлагаемые условия принял. В результате выиграл в деньгах, правда, потерял в свободе передвижений.

Его таланты ценили, и он вскоре стал правой рукой своего шефа Павла Степановича Креницкого по кличке Редька. Когда Сергей объяснял мне этимологию этой клички, я долго хохотала.

Вначале Павла Степановича звали Крен, потом слово невольно преобразовалось в омоним овоща (окружение как-то непроизвольно заменяло первую букву), а в дальнейшем, видимо, после определенных усилий, приложенных самим Павлом Степановичем (я не исключала насилие, уже немного зная о Серегином начальнике), стало Редькой. Хотя и Редькой Павла Степановича обычно именовали только за глаза, лично — по имени-отчеству. Креницкий, конечно, не был самой могущественной фигурой в Питере, даже не входил в десятку, но ведал определенной частью рынка всякой техники. Настоящими «Бошами» и «Сименсами», насколько мне было известно, он если и торговал, то только уже какое-то время побывавшими в употреблении. А так к Павлу Степановичу стекался поток китайтятины, как ее называли все сотрудники «Импорт-сервиса», а также выброшенного финнами и шведами добра. Из других стран возить было невыгодно. Павел Степанович собрал группу великолепных ремонтников, из рук которых техника выходила как новая.

Серега сам уже не занимался ремонтом, решая глобальные проблемы местного масштаба: договаривался о закупках, о продажах, смотрел технику на месте, следил за отгрузкой. Мою квартиру, куда он временно переселился, успел забить лучшей техникой, в основном привезенной из Швеции, где свалку «свалкой» язык назвать не поворачивается; Это своего рода магазин «секонд-хэнд», только без продавцов. На большую часть техники даже техпаспорта имеются. Я понимаю, что вся она неновая, но работает отлично: для себя Серега, конечно, брал лучшую. Кстати, шведские свалки произвели на меня самое большое впечатление из увиденного в этой стране (я имею в виду для так называемых «крупногабаритных предметов») — там чисто, нет пыли и какого-либо мусора. И чего там только нет…

Я сказала «временно переселился», потому что… потому что полтора года назад Серега женился на единственной дочери Павла Степановича.

Новость, когда Серега поведал мне о ней, повергла меня в состояние шока. Оказалось, что Аллочка, девушка двадцати двух лет от роду (мне в прошлом году исполнилось двадцать восемь), беременна от Сергея и уже сообщила папочке о своей любви к отцу ребенка. От шефа Сергей и узнал о предстоящем отцовстве. Первой его реакцией были слова: «Это не мой ребенок». Фраза привела будущего тестя в ярость, так как заподозрить единственную доченьку в развратности натуры он просто не мог, а вот подчиненного в совращении невинных девушек — запросто. Павел Степанович пригрозил Сергею всеми карами небесными, если не сделает Аллочку порядочной женщиной. Сергей, по его собственному заявлению мне, считал, что порядочной женщиной Аллочку уже не сделает никто и ничто, но в очередной раз был поставлен перед выбором. Павел Степанович по ходу дела пояснил, что такой зять, как Сергей, его устраивает. В смысле положения и денег они, конечно, могли бы найти и получше, но в смысле смекалки, соображалки и проходимистости — навряд ли. Павел Степанович любил называть вещи своими именами.

Аллочка с Сергеем сочетались законным браком. Молодая жена оставила девичью фамилию, так как нельзя было исключать, что молодому мужу в обозримом будущем придется еще раз сменить паспорт — если попадется на финской таможне с контрабандой. Тогда он станет Креницким и вся семья будет ходить под одной фамилией. Внука Павел Степанович сразу же собирался записывать Креницким.