А моя душа у тебя в руках, на твоей ладошке лежит…

Нас было трое, как раз, чтоб слегка…
январь, понедельник, я – третий.
взяли бутылочку мы коньяка,
а больше уже и не светит…

вечером, третьего, мы втроем,

у меня, ну, в обычной кухоньке.
мы с понедельником и январем,
а он скрипучий, он нудный, хоть сухонький!

килька с томатом, селедки чуток…

там, хлебушек черный порезали,
еще полпакета – тропический сок
и вода из-под крана… поле-е-езная!

короче, коньяк за два раза ушел,

закуска – не трогали даже…
Надо идти! Я на шкалик нашел…
– Схожу! – Понедельник отважен!

мы к январю: – Ты добавь сколько есть,

от каждого, мол, по потребности,
а он нам про кризис, да не перечесть,
про трудности, да по бедности!

ему говорю – закрывают сейчас,

а он перекосы, коррупция!
твержу ему: – Вечером купишь лишь квас!
А он мне продукция, конституция…

Взять-то мы взяли, район все же мой,

пристроил в кармане победную,
а, направляясь обратно домой,
всё думал: все мелкие – очень вредные!

Судьба

написан тебе твой жизненный путь,
расписана вся судьба,
и не пытайся менять ее суть —
судьба навсегда одна.
а если решишь, что ты всех умней,
что все способен сменить,
будешь иметь тогда град из камней
и будешь в болоте гнить!

но это ведь тоже твоя судьба,

записана в твой журнал,
и это конечные отруба,
что выделил трибунал.

и вечно у счастья есть свой удел

счастливый, а может нет…
кто-то с пеленок худел не у дел,
кому-то удачи свет!

вот так и выходит: счастливчик сам,

он даже фарт умерял,
да, плачет детина по волосам,
а голову потерял!

но это ведь тоже твоя судьба,

записана в твой журнал,
и это конечные отруба,
что выделил трибунал.

а вот этот ферт несчастливым был,

такая его стезя!
в таких неудачах он с детства жил,
что и поплакать нельзя…

но и несчастнейшему из людей

однажды прийдет лафа,
когда в реестре последних вестей
выпадет счастья графа…

но это ведь тоже твоя судьба,

записана в твой журнал,
и это конечные отруба,
что выделил трибунал.

Новогоднее