А может?.. (СИ)

Обучение Джо продолжалось около полутора часов: за это время он упал около двадцати раз (сначала для подстраховки с ним рядом был Пол, а затем подоспел и Йен, но спустя минут сорок он научился подниматься сам) и успел в красках описать, на чём он вертел этот каток, но ребята с таким энтузиазмом учили его всем тонкостям катания на коньках, что в скором времени Кинг втянулся и сам. Результат был более чем приятный: к концу занятия Джо начал медленно, иногда всё же падая, но самостоятельно держать равновесие и кататься. Не отметить успех друга было нельзя, поэтому бутылка «Джека» в скором времени была допита.

Компания возвращалась домой в шестом часу утра на двух машинах такси и не совсем в трезвом состоянии.

— Йеня, я тебя так люблю, — пробормотал Дэвис, положив голову на плечо Сомерхолдеру.

— Эй, — недовольно протянула Нина, толкнув Мэтта, — ты чужих женихов-то не уводи!

Смолдер улыбнулся, не открывая глаз.

— Не ссорьтесь, меня на всех хватит, — прошептал он.

— Да пошёл ты в задницу! — возмущённо воскликнула Добрев. — Я от тебя ухожу, раз тебя на всех хватает.

— Ага, — сказал Йен, и, опустив голову, через полминуты захрапел.

— Але… Але… Алехааандроооо… — в сознании у Кэт Грэхем вечеринка с караоке, по всей видимости, продолжалась.

В другой машине, на которой отправились Пол, Торри, Джо и Кэндис, было не менее весело.

— Тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом… — бубнил себе под нос Пол.

— Медведь идёт в публичный до-о-о-м! — прогорланила Аккола.

— Поч… Почему в публичный дом? — с живым интересом, будто бы проснувшись, спросила Торри.

— Мне до жопы вообще, — признался Василевски.

— Пол, а пошли в публичный дом? — попросила Торри, потряся мужа за плечо.

— Давай без меня, я хочу спать…

— А-а-а, чувак, по-бр… Быр… По-братски, отвези меня н-н-на Канары, под-подальше от песен про пубыбл… Бл… Бличный дом, — еле ворочая языком, попросил таксиста Джо. — Плачу двойную таксу!

Переночевали друзья дома у Йена и Нины. Как им удалось в таком состоянии зайти в особняк, оставалось загадкой. На следующее утро ребятам понадобилось время, чтобы вспомнить всё, что они делали и говорили прошлой ночью, а также много воды, но, когда память к ним вернулась, а головная боль отступила, они поняли: праздник удался на славу.***

Жизнь постепенно возвращалась на круги своя после новогодних праздников. В начале февраля Нину и Йена вновь ждала разлука: Добрев уезжала в Торонто на съёмки “Коматозников”, а Йен в Ковингтоне продолжал работу над последним сезоном «Дневников вампира». Впрочем, их это не расстраивало: уже в марте, когда начнётся хиатус, Сомерхолдер пообещал девушке приехать к ней.

Работа над восьмым сезоном была в разгаре, и Йен часто приходил домой за полночь, валясь с ног от усталости. Обычно Сомерхолдер всегда провожал Нину в аэропорт, но в этот раз она старалась отговорить его от этого, потому что, во-первых, рейс был ранний — в семь утра, а во-вторых, помочь с багажом (который, впрочем, был не таким большим, ведь болгарка уезжала домой, где оставались её вещи), ей мог и таксист. Наконец, Йен сдался и, лично убедившись в том, что чемодан не был тяжёлым, согласился остаться дома, чтобы выспаться.

Небольшой отдых пошёл Смолдеру на пользу: кажется, впервые за последние несколько недель он проснулся без головной боли. Заварив чай для завтрака на кухне, Йен отправился в ванную, чтобы привести себя в порядок. Едва он включил воду, он поднял голову, взглянув на зеркало, и в следующее мгновение почувствовал, как у него начинают трястись руки.

На зеркале почерком Нины яркой красной помадой было написано:

Ты скоро станешь папой. Я люблю тебя!

Комментарий к Глава 48 Уже слышали новость про финальный сезон ДВ, да?:( У автора что-то депрессняк, уже начинаю скучать по героям. Жалко, конечно, но, надеюсь, восьмой сезон будет ого-го!

====== Глава 49 ======

Йен около двадцати секунд, не двигаясь, смотрел на надпись и не верил своим глазам. В эти мгновения для него, кажется, перестал существовать весь мир: у Сомерхолдера появилось ощущение, будто бы в какой-то момент он лишился зрения и слуха и остался один на один со своими эмоциями. Лишь спустя некоторое время до него начал доходить смысл написанного Ниной, и, когда к Йену всё-таки вернулось чувство реальности, на его губах появилась пока что недоверчивая, робкая, но очень счастливая улыбка.