А может?.. (СИ)

Так бывает очень часто, когда человек долго живёт в ожидании чего-то очень сокровенного и важного для него и его мечта наконец сбывается: всё произошедшее кажется сродни какому-то чуду, и в такие минуты всё видится настолько хрупким и зыбким, что в душе поселяется чувство страха. Начинает казаться, что стоит только впустить в душу этот свет, — всё исчезнет и окажется сном — прекрасным, чарующим, желанным — но всё-таки лишь сном, игрой воображения. Но, к счастью, человек устроен так, что ему чаще гораздо легче поверить в хорошее, поэтому страх вскоре исчезает, и в душе остаётся лишь невероятное чувство искреннего счастья, дарящего ощущение лёгкости и свободы: в такие моменты хочется обнять весь мир, а жизнь приобретает совершенно иные цвета.

Как никогда, Йену сейчас хотелось быть рядом с Ниной, прижать её к себе и сказать, как он её любит. Однако между ними снова лежали тысячи километров и большие города — такова была цена, которую они платили за возможность заниматься любимым делом. Может быть, то, что это утро Йен провёл в одиночестве, пошло ему только на пользу: у него была возможность свыкнуться с мыслью о том, что совсем скоро ему предстоит исполнить ещё одну роль, наверное, гораздо более важную, чем те, которые он играл в кино, — роль отца и мужа. Для Йена семья в жизни всегда имела особое значение: в отличие от Нины, для которой карьера, дом и друзья были одинаково важны, в его сознании она всегда стояла выше работы. Сначала это была семья, в которой он воспитывался: мать, отец, брат и сестра — люди, которые принимали его таким, какой он есть, с его грехами и промахами, подавая руку, когда он падал, помогая подняться, снова и снова, вселяя веру в себя. Чем старше Йен становился, тем сильнее он начинал ощущать готовность тоже быть кому-то поддержкой, потребность в том, чтобы кого-то защищать и любить. Его любовь к родителям, сестре и брату была невероятно сильной, однако всё-таки отличалась от чувств, которые человек обычно испытывает по отношению ко второй половине и своим детям. Время шло, у Сомерхолдера было множество мимолётных интрижек и несколько продолжительных романов, однако ни в одной из своих девушек он так и не смог увидеть ту, с которой ему было бы не жалко состариться. Наверное, отчасти отсутствие рядом человека, которому он мог бы дарить своё тепло и заботу, подвело его к тому, что он занялся благотворительностью, пропуская чужую боль через своё сердце и становясь настоящим ангелом-хранителем для тех, кому в жизни ждать помощи было неоткуда.

Йен боялся остаться один. Он понимал: если в жизни у него произойдут какие-то неприятности, и рядом не окажется ни одного человека, который просто сказал бы: «Всё образуется. Я с тобой», то он мог сломаться. Поэтому он так дорожил Ниной и боялся её потерять: в ней он нашёл человека, который полюбил его не за что-то, а вопреки всему тому, что могло бы отталкивать, и во всём поддерживал. Именно Нина стала для него семьёй — пусть пока маленькой, но семьёй. Сейчас Йен почувствовал, что в один момент они с Ниной стали друг другу ещё роднее, потому что в их жизни появился человек, для которого они были единственной защитой и опорой. Именно они должны были помочь ему сделать первые шаги в этом порой кажущемся безумным, но, несмотря ни на что, прекрасном мире. И даже если впереди Нину и Йена ждали непонимание, ссоры или, может быть, расставание, теперь это казалось мелочью: они навсегда оказались связаны невидимой, но очень крепкой нитью, благодаря которой они уже никогда не станут друг другу чужими.

Йен взглянул на часы и понял, что, скорее всего, Нина уже была в Торонто, поэтому ей имело смысл позвонить. У него не дрожали пальцы, не расплывались перед глазами буквы и цифры, — он уже в достаточной степени успокоился, лишь сильно горели щёки. Теперь внутри вместо нервной дрожи и затаившегося страха осознать, что всё это не происходит в реальности, осталась эйфория. Однако у Йена в душе всё равно что-то ёкнуло, когда через несколько секунд после того, как он набрал телефонный номер Нины, он услышал в трубке немного уставший, но такой знакомый и родной голос.

— Йен, привет! Ты как, выспался? — непринуждённо спросила Добрев.

— Нина, я… — Йен выдохнул, просто не находя, что сказать. — Я люблю тебя, мой котёнок.

Болгарка, поняв, что он обо всём узнал, посмотрела в окно автомобиля такси и, поджав губы, улыбнулась.

— И да, я выспался, — рассмеялся Смолдер, — только это сейчас не так важно. Как ты? И почему ты не сказала мне лично?..