А напоследок я скажу…

Мне скакать, мне в степи озираться,
разорять караваны во мгле.
Незапамятный дух азиатства
до сих пор колобродит во мне.

Мне доступны иные мученья.

Мой шатер одинок, нелюдим.
Надо мною восходят мечети
полумесяцем белым, кривым.

Я смеюсь, и никто мне не пара,

но с заката вчерашнего дня
я люблю узколицего парня
и его дорогого коня.

Мы в костре угольки шуровали,

и протяжно он пел над рекой,
задевая мои шаровары
дерзновенной и сладкой рукой.

Скоро этого парня заброшу,

закричу: «До свиданья, Ахат!»
Полюблю я султана за брошку,
за таинственный камень агат.

Нет, не зря мои щёки горели,

нет, не зря загнала я коня –
сорок жён изведутся в гареме,
не заденут и пальцем меня.
И опять я лечу неотрывно
по степи, по ее ширине…
Надо мною колдует надрывно
и трясет бородой шурале…

1956

Грузинских женщин имена

Там в море паруса плутали,
и, непричастные жаре,
медлительно цвели платаны
и осыпались в ноябре.

Мешались гомоны базара,

и обнажала высота
переплетения базальта
и снега яркие цвета.

И лавочка в старинном парке

бела вставала и нема,
и смутно виноградом пахли
грузинских женщин имена.

Они переходили в лепет,

который к морю выбегал
и выплывал, как черный лебедь,
и странно шею выгибал.

Смеялась женщина Ламара,

бежала по камням к воде,
и каблучки по ним ломала,
и губы красила в вине.

И мокли волосы Медеи,

вплетаясь утром в водопад,
и капли сохли, и мелели,
и загорались невпопад.
И, заглушая олеандры,
собравши всё в одном цветке,
витало имя Ариадны
и растворялось вдалеке.

Едва опершийся на сваи,

там приникал к воде причал.
«Цисана!» – из окошка звали,
«Натэла!» – голос отвечал…

1957

«Смеясь, ликуя и бунтуя…»

Смеясь, ликуя и бунтуя,
в своей безвыходной тоске,
в Махинджаури, под Батуми,
она стояла на песке.

Она была такая гордая –

вообразив себя рекой,
она входила в море голая
и море трогала рукой.

Освободясь от ситцев лишних,

так шла и шла наискосок.
Она расстегивала лифчик,
чтоб сбросить лифчик на песок.

И вид ее предплечья смутного

дразнил и душу бередил.
Там белое пошло по смуглому,
где раньше ситец проходил.

Она смеялася от радости,

в воде ладонями плеща,
и перекатывались радуги
от головы и до плеча.

1957

«О, еще с тобой случится…»