А напоследок я скажу…

В тот месяц май, в тот месяц мой
во мне была такая лёгкость
и, расстилаясь над землей,
влекла меня погоды лётность.

Я так щедра была, щедра

в счастливом предвкушенье пенья,
и с легкомыслием щегла
я окунала в воздух перья.

Но, слава Богу, стал мой взор

и проницательней, и строже,
и каждый вздох и каждый взлет
обходится мне всё дороже.

И я причастна к тайнам дня.

Открыты мне его явленья.
Вокруг оглядываюсь я
с усмешкой старого еврея.

Я вижу, как грачи галдят,

над черным снегом нависая,
как скушно женщины глядят,
склонившиеся над вязаньем.

И где-то, в дудочку дудя,

не соблюдая клумб и грядок,
чужое бегает дитя
и нарушает их порядок.

1959

Нежность

Так ощутима эта нежность,
вещественных полна примет.
И нежность обретает внешность
и воплощается в предмет.

Старинной вазою зеленой

вдруг станет на краю стола,
и ты склонишься удивленный
над чистым омутом стекла.

Встревожится квартира ваша,

и будут все поражены.
– Откуда появилась ваза? –
ты строго спросишь у жены. –

И антиквар какую плату

спросил? –
О, не кори жену –
то просто я смеюсь и плачу
и в отдалении живу.

И слёзы мои так стеклянны,

так их паденья тяжелы,
они звенят, как бы стаканы,
разбитые средь тишины.

За то, что мне тебя не видно,

а видно – так на полчаса,
я безобидно и невинно
свершаю эти чудеса.

Вдруг облаком тебя покроет,

как в горних высях повелось.
Ты закричишь: – Мне нет покою!
Откуда облако взялось?

Но суеверно, как крестьянин,

не бойся, «чур» не говори –
то нежности моей кристаллы
осели на плечи твои.

Я так немудрено и нежно

наколдовала в стороне,
и вот образовалось нечто,
напоминая обо мне.

Но по привычке добрых бестий,

опять играя в эту власть,
я сохраню тебя от бедствий
и тем себя утешу всласть.

Прощай! И занимайся делом!

Забудется игра моя.
Но сказки твоим малым детям
останутся после меня.

1959

Несмеяна