А небо здесь пахнет дождем

Фомич тем временем поспешно выпал из вагончика, чтобы быстрее скрыться из глаз грозной женщины. Не раз он получал ее тяжелой сумкой по своему старческому позвоночнику. Нина подняла стул, на котором спал дворник:

– Вставай, Егорушка, хватит пыль собирать!

– А в чем собственно дело? – немного оклемавшись, Егор сел на лавочку.

– А в том, мой дорогой, что я пришла тебе сообщить, чтобы в понедельник с утра ты на работе был как огурчик. Договорились?

– В понедельник? – с удивлением переспросил Егор.

– В понедельник, в понедельник! – насмешливо повторила Нина.

– Хм…! А что такого в этот понедельник?

Нина от такой наглости привстала со стула и оперлась о стол двумя руками.

Егор, видя эту тучную грозную фигуру, прижался сильнее к лавочке, у него создалось впечатление, что гора надвигается на него.

– Проверка! Проверка! – прокричала бухгалтер.

– Хорошо! Я понял! – еле слышно произнес Егор.

– Вот и славно! – Нина Аркадиевна выпрямилась во весь рост и без лишних эмоций вышла из вагончика.

Егор некоторое время сидел в полном смятении. У него сильно болела голова. Он не мог понять, что произошло, как очутился на лавочке и где делся Фомич. Просидев еще более получаса и, немного придя в себя, он собрал вещи и поплелся домой. Как дошел до дома, он также смутно помнил. Очнулся от забытья, когда захлопнулась за ним входная дверь, и громкий хлопок ударил по голове. Но дверь внезапно снова отворилась – в проходе стоял сосед.

– Палыч, привет! А мы тебя вчера ждали! – переминаясь с ноги на ногу, сказал Виктор.

– А чего ждали, кому я такой понадобился? – спросил Егор, повернувшись к нему.

– Палыч!? Ну что ты как маленький?

– Ааа… Ты снова за квартиру?! – почесал затылок Егор, и его холодный взгляд упал на Виктора.

– Ну, нормальные же деньги предлагаем, да и тебя здесь по целым неделям нет! – Виктор повысил голос. В подъезде снизу хлопнула дверь. От этого привычного звука, сосед притих.

– Мне нужно хорошенько подумать! – продолжал Егор.

– Ты уже три года думаешь, ну давай решайся, ну, нормальные же деньги… Чего ты!? Больше никто таких денег тебе не предложит.

– Ну, это… – Егор искал способ избавиться от прилипшего соседа. Да и эти постоянные допросы ему уже изрядно надоели.

– Квартира родителей – это память!

– Ну, перестань, какая память, она уже столько лет пустует! Ладно, Палыч, подумай! – Виктор дружески похлопал Егора по плечу и скрылся за дверью своей обители.

Егор так неподвижно и стоял бы в тишине возле двери на лестничной площадке, если бы не звонкий смех детей, раздавшийся этажом выше.

– Это точно! Ах да! – произнес вслух Егор и, повернувшись к двери, потянул за потертую ручку.

Интерьер его жилища напоминал затхлое убогое помещение середины двадцатого века. В коридоре на стене висел старый советский велосипед. Краска во многих местах облезла, провисшая рваная цепь и слой пыли свидетельствовали о том, что это не предмет передвижения, придуманный человеком, а часть интерьера, смело подобранного архитектором. Стены квартиры покрашены в синий цвет, придающий ей какую-то жгучую холодность и давящую унылость. Единственное, что привлекало внимание – старая резная мебель, врезки деревянной мозаики предавали ей грацию и дорогой вид, но состояние и этого антиквариата желало быть лучшим. Все здесь было устлано толстым слоем пыли. Но хозяина жилища это ничуть не смущало.

Закрыв за собой входную дверь, Егор бросил вещи в угол и, не снимая обуви, прошел прямиком в комнату. Усевшись на диван, он наклонил голову, закрыв ее руками, словно от дождя, тихонько застонал. Головная боль с новой силой нахлынула из неоткуда. Чем дольше он оставался в таком положении, тем нестерпимее было ее выносить. Нахлынувшая в голову кровь создавала избыточное давление, словно незакрытый кран воздушного компрессора, подающий по трубам воздух в колесо машины. Пульсация в висках эхом отдавалась во всех частях тела, делая эту боль еще жгучее и невыносимее.