А он не вернулся из боя

Все были согласны и, в принципе, довольны сегодняшним днем, разошлись. Андрей пришел в свой дом, умылся и, проходя мимо висевшего на стене зеркала, остановился. На него смотрел страшный, с огромной бородой человек, точнее, чудовище. Решил, что завтра же возьмет ножницы и максимально укоротит волосы на голове и лице. Наверняка каждый, кто смотрит на него, ломает голову, человек ли перед ним.

Глава 41. Положение ухудшается

Андрей Бровиков был жив, но совершенно оторван от того, что происходило в мире, особенно на его Родине, вернее, на территории бывшего СССР — ранее составлявших его республик. Вполне естественно, что люди, проживающие теперь уже в независимых государствах, в первую очередь, ориентировались на Россию. А там, к сожалению, происходили революционные события. Однако в преддверии этих событий власть была в полной растерянности, но сама даже не ведала об этом.

4 февраля 1992 года народные депутаты РСФСР направили в Конституционный Суд запрос о конституционности указов Президента Б. Н. Ельцина от 23 августа 1991 года «О приостановлении деятельности Коммунистической партии РСФСР», от 25 августа 1991 года «Об имуществе КПСС и Компартии РСФСР», от 6 ноября 1991 года «О деятельности КП РСФСР и КПСС». 23 февраля состоялась многотысячная демонстрация в Москве в честь Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота. Ельцин приказал разогнать демонстрацию. Эти действия привели к столкновениям. 14 марта в связи с отсутствием финансирования был приостановлен выход газеты «Правда».

В середине 1992 года Анатолий Чубайс развернул активнейшую деятельность по ваучерам, что привело к мгновенному обнищанию народа. Пройдет некоторое время, и все поймут, что ваучерная приватизация была не что иное, как мошенническая схема, позволившая ограбить всю страну. Так формировалась современная правящая группа, корпорация расхитителей и воров. Главной целью было создать дымовую завесу, чтобы легитимировать раздачу общенародной собственности бандитам от экономики.

Во многих республиках бывшего СССР творилась неразбериха. Но были и положительные моменты. В Беларуси, например, удалось избежать голода, успешно пресекались бандитские вылазки, самовольный захват предприятий, но все равно рабочие выходили на улицы, выступая против закрытия предприятий, требуя выплаты зарплаты, которую задерживали.

Воинам-интернационалистам стало сложнее найти работу. Большинство из тех, кто выбрал путь торговли, бизнес сделать так и не смогли. Чувство беспомощности, обиды охватило многих. Несладко было и семьям погибших и пропавших без вести, особенно оставшимся в одиночестве.

Вера Федоровна старалась себя все время чем-то занять, чтобы меньше думать о потере своих обоих взрослых сыновей. Она часто задерживалась на работе, чтобы меньше бывать дома, где оставалась совсем одна, только с фотографиями своих детей, которые висели в рамках на стенах, стояли на комоде. Иногда долгими вечерами она разговаривала с ними. Молча смотрела на фотографию Николая, где он в форме десантника, мужественный, красивый. Разве должен был такой погибнуть?! А сейчас два брата лежат рядом в белорусской земле.

Часто Вера Федоровна приезжала на северное кладбище, устраивалась на скамейке рядом с могилами детей и молча сидела. Потом брала чистую тряпочку, вытирала их лица и, казалось, слушала их, словно они ей, родной, самому близкому человеку, рассказывали о самом сокровенном, личном.

Как правило, уезжала она с кладбища с облегчением. Еще бы! Она поговорила со своими детьми, словно узнала что-то новое, даже веселое…

Был воскресный день. Вера Федоровна собралась с Анной Степановной и Татьяной съездить на кладбище. Неожиданно в ее дверь позвонили. Так рано в выходной день обычно никто не звонил. И первое, что подумала, не случилось ли что у Бровиковых? Она поспешно открыла замок, не глядя в глазок. В дверях стояли два офицера, оба подполковники.

— Разрешите представиться: командир батальона сто третьей воздушно-десантной дивизии подполковник Бочаров Евгений Михайлович. Если помните, мы с вами уже встречались у Леоновых.

— Начальник политотдела дивизии подполковник Кичин Николай Михайлович, — представился второй.

— Господи! — чуть слышно произнесла Вера Федоровна. В голове вихрем пронеслась мысль: «Коля!!»

— Разрешите войти?

— Да, да, проходите, — негромко сказала она.

Офицеры вошли, Вера Федоровна, еле передвигая ноги, шла за ними. Она даже дверь забыла закрыть, но зато вспомнила Бочарова. Первый раз она видела его в аэропорту, когда встречали Леонова и Николаева.

Она предложила гостям присесть. Они сели на диван, она — в кресло.