А он не вернулся из боя

После беседы со священником женщины вышли из церкви с облегчением в сердцах. Немного постояли, повернулись ко входу в храм, перекрестились и вышли через калитку на улицу.

Анна Степановна, взяв под руку Татьяну, вдруг предложила:

— Вера Фёдоровна, а как вы смотрите, если мы завтра поедем с вами? Купим цветы, бутылочку вина, отметим день рождения Сереженьки и Николая помянем…

Коблик согласилась. На следующий день они встретились на остановке автобуса и вскоре были уже у входа на Северное кладбище, где стояли продавцы цветов. Анна Степановна решительно отклонила руку Веры Федоровны, когда та хотела купить цветы. Приобрела шесть букетов, передала по два Татьяне и Коблик. Идти было недалеко, слева от входа в нескольких десятках шагов. Оба брата лежали рядом. Вера Федоровна открыла калитку ограждения и положила сыновьям по букету. Таня и Анна Степановна положили по своему букету и встали за калиткой. Коблик достала из-под скамейки небольшое ведерко и тряпочку, аккуратно протерла памятники. Затем достала из сумки вино и стаканчики, разлила и поставила два стаканчика на надмогильные плиты Сергея и Николая:

— Ну, что, дорогие, давайте помянем моих сынков. Здравствуйте, дети мои! Вот, пришли к вам в гости. Сереженька, сынок, тебя с днем рождения! Мне очень больно, что ты ушел от меня. Вот сидели бы мы сейчас с тобой на этой скамейке и вспоминали бы Коленьку…

Анна Степановна тронула Таню за рукав и негромко произнесла:

— Вера Федоровна, вы побудьте с ними, а мы пройдемся по аллее. Здесь же много ребят-«афганцев» покоится.

И они не торопясь пошли мимо могил. Анна Степановна остановилась перед одной из них и, придержав Таню за руку, сказала:

— Вот, Танечка, здесь нашел свой покой Володя Степанов. Не выдержал современной вакханалии и покончил с собой.

Они постояли немного, вглядываясь в улыбающиеся глаза красивого двадцатитрехлетнего парня. Анна Степановна потянула Таню за рукав и пошла вперед. Шагов через десять она остановилась у другой могилы. С надгробной стелы на нее смотрел тридцатилетний Юра Слободич.

— Ему было уже тридцать. Пришел с войны безногим. Старший лейтенант. Видишь, могилка совершенно не ухожена. Не захотела жена жить в безногим, ушла от него к другому. Вот и выбрал, глупенький, веревку.

Таня подошла к соседней могиле, огороженной металлическим забором. Там она увидела метелку, тряпку и ведро. Взяла их и начала подметать. Анна Степановна забрала у нее метлу:

— Давай я! А ты сходи за водой, кран тут недалеко.

Таня набрала воды и, возвратившись к свекрови, взяла тряпку и стала протирать мрамор. Только они закончили работу, как появилась Вера Федоровна:

— А, у Юрика убираете. Правильно, никого из родных у него не осталось. После того как его не стало, не прошло и полгода, как умерла мама, сердце не выдержало.

— А много здесь таких ребят, как Юра? — спросила Таня.

— Четырнадцать, за могилками которых некому ухаживать.

Убрав, они втроем пошли по аллее дальше. Останавливались у каждой могилы, Вера Федоровна рассказывала о каждом.

— Удивляюсь вам, — сказала Таня, вы, оказывается, знаете всех ребят, кто захоронен на этом кладбище.

— Милая, я знаю многих, кто захоронен и на других кладбищах.

Дойдя до конца аллеи, они повернули на боковую, по которой и подошли к выходу и направились к автобусной остановке.

Глава 48. Гонки на жирафах

Жизнь у Бровикова почти не изменилась, но появилось много вопросов. Часто в беседах с Минкиным у них всплывала тема, что будет дальше. Наступил 1994 год, а Середич так и не создал легальную компанию. Несколько раз Ефим даже выражал сомнение, что Середич будет создавать компанию на базе их предприятия.

— Суди сам, — говорил Ефим, — уже сколько времени прошло, как он заявил нам, что будет создавать довольно крупную компанию и рассчитывает на нас. А на деле что получается? Обещал укрепить охрану, а вместо этого сократил ее до трех человек. У нас постоянно снижается добыча. А кто знает, может, он получил информацию, что это место бесперспективное? — Тут Ефим понизил голос, оглянулся, словно в этом диком месте, среди зарослей и камышей, может кто-то подслушивать, и продолжил: — Скажу тебе, Андрей, по секрету, я подозреваю, что Середич где-то тихонько уже создал свою компанию, а нас здесь держит, пока мы ему приносим еще какой-то доход. Знаешь, еврею трудно обвести другого еврея вокруг пальца. Это я, еврей, тебе говорю!

— Ефим, но, как я понял, вы же с ним если не друзья, то, по крайней мере, товарищи.

— Нет и снова нет. Поверь, одно меня с ним объединяет — это наше пребывание в ЮАР. Там и он, и я, скажем так, засветились, и добывать бы нам сейчас золотишко под надзором автоматчиков. Но ему удалось скрыться, он перебрался в Родезию, а вскоре и я последовал за ним. Нас различает то, что у Иосифа были большие деньги, а у меня и маленьких не было. Вот и предложил он мне эту непыльную и денежную работу. Слава богу, у меня на счету есть кое-что. Так что, если он откажется от меня, уеду в Европу.

— А почему не в ЮАР?